Всё возможно

— Новых поступлений не будет. Учет. Ведется ремонт. Короче, баста.

— Марша, ты издеваешься?

Она вздохнула, сняла очки, подалась вперед и проникновенно произнесла:

— Питер, если ты еще не понял, скажу прямо: твой отец от тебя отказался. Я не шучу. Он не даст тебе еще один шанс, не одолжит денег, не позволит тебе вернуться домой. Помнится, ты как-то просил его оставить тебя в покое. Вот он и оставил.

Питер скрестил руки на груди и смерил Маршу скептическим взглядом.

— Да ведь он не серьезно. Когда он тебе все это сказал? Три недели назад, когда был зол на меня?

— Вчера.

— Все еще сердится? — удивился Питер.

— До тебя еще не дошло? Он в ярости!

— Я поговорю с ним, и он передумает.

— Я умываю руки. — Марша надела очки, пододвинула к себе ноутбук и принялась стучать по клавишам.

— Эй, я все еще здесь!

— Мне некогда.

Питер подергал ручку двери кабинета — заперто. Или отца там нет, или, что более вероятно, он заперся изнутри. Так что без помощи Марши в любом случае не обойтись. Даже если Питер будет орать во все горло — отец не услышит. Звукоизоляция в кабинете была превосходной.

Питер подошел к письменному столу секретарши и состроил жалобную мину.

— Марша, ты мне всегда была как мать…

— Меня не разжалобить. Я бездетная старая дева, закаленная многолетней работой с таким жестким человеком, как твой отец. На меня эти твои умоляющие взгляды не действуют.

— Да перед тобой-то я в чем провинился? Почему ты не хочешь мне помочь?

— Потому, что считаю, что твой отец прав. Более того, я думаю, что он слишком долго терпел. На его месте я бы вышвырнула тебя из своей жизни давным-давно. Он столько сделал для тебя, а ты… Впрочем, я не стану учить тебя хорошим манерам, Питер. Воспитательница из меня вышла бы скверная. Однако я выполню приказ мистера Лейдена, чего бы мне это ни стоило: в его кабинет ты не войдешь.

— Но хотя бы скажи отцу, что я здесь!

— Да, пожалуйста, — вдруг согласилась Марша и нажала на кнопку интеркома. — Мистер Лейден, тут ваш сын пришел.

— К черту его! — услышал Питер рев отца.

— Повторите, вас плохо слышно.

— Пусть катится куда подальше, нахлебник безответственный! Лентяй, эгоист, лоботряс…

— Доволен? — Марша прервала поток оскорбительных слов, снова нажав на кнопку.

— Тогда зачем он мне сегодня звонил? — задумчиво произнес Питер.

— Ты идиот, раз так ничего и не понял.

Питер потер виски. У него вдруг мучительно разболелась голова. Он остался без денег, без друга, к которому можно обратиться за помощью, да и на всепрощающего отца больше надеяться не стоило.

— Что же мне делать? — тихо спросил Питер, забыв о браваде.

— Найди работу.

Питер посмотрел на Маршу как на сумасшедшую.

— Как?

— Купи газету, в Интернете поищи…

— Я не об этом. — Питер развел руками. — Зачем мне что-то искать, если у меня…

— …Есть богатый отец? — закончила за него Марша. — Господи, Питер, да повзрослей ты уже! Тебе тридцать шесть лет! Тридцать шесть! Считай, полжизни уже прожито, а ты все по барам да ресторанам шляешься, волочишься за каждой юбкой, да разбрасываешься деньгами, из которых ни цента не заработал сам, словно тебе все еще шестнадцать. Тьфу! Смотреть на тебя противно.

Питер побледнел, плотно сжал губы, развернулся и пулей выскочил из приемной.

— Стой, дурень! — вслед ему закричала Марша. — Вернись, тебе говорят!

Он возник в проеме двери и сердито посмотрел на секретаршу.

— У тебя есть только один выход из сложившееся ситуации, — сказала Марша, понизив голос, хотя знала, что Уильям Лейден ее не услышит. — Докажи отцу, что можешь, если захочешь, взяться за ум. — Она быстро нацарапала несколько цифр на листке бумаги. — Вот, возьми. Это телефон моей племянницы. Ей нужен помощник. Я замолвлю за тебя словечко. Зарплата, конечно, небольшая, но позволит тебе свести концы с концами, пока твой папенька не перестанет на тебя дуться. Это твой последний шанс, Питер, не профукай его.

Питер выхватил у нее из рук листок и, не поблагодарив, ушел. Марша покачала головой, сняла трубку с телефона и, набирая номер племянницы, пробормотала:

— На что угодно готова поспорить, ничего из этой затеи не выйдет. Лентяй останется лентяем, пусть хоть небо на землю рухнет. Эмма меня прикончит за то, что я ее так подставила… Зато на сметном одре я буду вспоминать о том, что попыталась спасти пропащего парня. Умру со спокойной совестью.

2

Эмма Сент-Джон страшно себе нравилась. Не всегда, конечно. К примеру, по утрам, глядя в зеркало, Эмма с ненавистью рассматривала свои всклокоченные светлые волосы, заспанные глаза, веснушчатый нос и припухшие губы. Однако после пятнадцатиминутной зарядки, контрастного душа и косметических ухищрений она превращалась из сонного чудовища в весьма привлекательную женщину. С аккуратной прической, легким макияжем, в элегантной одежде Эмма чувствовала себя неотразимой.