Всю жизнь за синей птицей

Во всех соревнованиях – одиночном, парном, смешанном – я оказался в самых трудных подгруппах, но, видимо, так судьбе было угодно, что в тот год, когда скончался мой отец, я стал абсолютным чемпионом страны по теннису. До полуфинала чемпионата страны 1953 года в Киеве я дошел сравнительно легко. А в полуфинале встретился со своим одноклубником Михаилом Корчагиным. В то время он играл сильнее всех нас, выиграл первенство Москвы в финале у Сергея Андреева.

И вот – мой соперник Корчагин. Необычайно легко он расправляется со мной в первой и второй партиях 6:1 и 6:2 и ведет в третьей 4:2 и 40:15.

Обычно в таких случаях мы, журналисты, пишем о несгибаемой воле к победе, о смелости в решающий момент, о том, что «он не дрогнул».

Моя подача, первый мяч – в квадрат не попал. И, сделав небольшую паузу, решил, что «была не была», подам и второй мяч так же сильно. И подал еще сильней, и – попал.

И дальше, действительно, все изменилось на корте. Инициатива перешла ко мне. Корчагин заволновался. Я выиграл третью партию. Он вел после перерыва и в четвертой, и в пятой. И все же я выиграл. Это была судьба, я вышел в финал.

Обычно Корчагин за день до матча и в течение двух дней после матча не разговаривал со своим соперником, даже с другом. На этот раз он изменил своему правилу и прибежал сразу. «Коля! Сейчас подошел ко мне Коллегорский и сказал: „Что ты наделал, ты понимаешь, что ты наделал?!“»

Я вышел в три финала. Нагрузка очень большая, и с медицинской точки зрения играть три встречи противопоказано. Сейчас так и не играют ни у нас, ни за рубежом.

В Киеве жила моя партнерша, одна из лучших теннисисток страны – Ольга Калмыкова, великолепный мастер. Играть с ней было легко и приятно. Но в этот год теннис для нее кончился, заболели ноги. И я лишился партнерши. Зная о моих огорчениях в Спорткомитете, Ольга говорила: «Коля, ну что тебе сделать – убрать солнце, чтобы прохладно было? Сделаем!»

И на следующий день – прохладно, моросит мелкий дождь. Играть целый день, бороться за три золотые медали в такой обстановке, конечно, приятно. Единственная уступка, которую мне сделала судейская коллегия, – начали финал с мужского одиночного разряда. Обычно уступали женщинам.

Когда я вышел на корт, трибуны гудели в знак протеста против изгнания Озерова из сборной, снятия его со стипендии.

Я никогда так хорошо не играл, как в этот день. Но удачи пришли не сразу. Я любил отдавать подачу сопернику, хотя и по сей день считается, что подача – это преимущество. Я же рассуждал так: пока подающий волнуется, легче выиграть у него подачу, а потом на своей закрепить счет. Но такая тактика успеха мне не принесла, и первые три мяча я проиграл. И вдруг слышу, как совсем рядом, на футбольном стадионе, оркестр играет Гимн Советского Союза. В таких случаях все должны встать. Андреев начинает подавать, я же поднимаю руку и становлюсь по стойке «смирно». Никто не понимает, в чем дело. Андреев снова начинает подавать. Я повторяю свой тактический ход. Судья понял, что надо встать, и встал прямо на вышке. Поднялся весь стадион. И все честно отстояли три куплета, после чего я сделал 5 ударов и пошел меняться с Андреевым сторонами, ведя в счете 1:0.

Я выиграл 6:2, 6:3, 6:2. Давно так мощно и с таким удовольствием я не играл. Может быть, мне помог приказ председателя Спорткомитета, а может быть, добрые люди, которые всегда помогали мне в тяжелые минуты и в дни самых горьких испытаний.

Выиграв свою основную золотую медаль, я уже «завелся». Теперь я с вами поговорю! Зная, что в приказе написано о том, что я «разбрасываюсь», занимаясь разного рода деятельностью (имелось в виду радио, телевидение, театр), я взял микрофон у нашего киевского корреспондента и комментировал финальный матч Чувырина – Борисова.

Когда мы выиграли с Корчагиным пару, и я пошел вместе со своей новой партнершей Чувыриной играть против сильнейшего дуэта Налимова – Негребецкий, Налимова, увидев меня в таком безумном состоянии, сказала: «Что, третью идешь выигрывать?» – «Да, третью!»

Если бы можно было выиграть четвертую, пятую, я, наверное, смог бы в этот день выиграть все партии. Я чувствовал, что, играя и побеждая, я борюсь с несправедливостью, и правда на моей стороне.

А с крыши футбольного стадиона во время трансляции телефонисты связали меня с больницей, где лежал отец. Он был счастлив, узнав, что я стал абсолютным чемпионом страны: «Хватит, славу ты уже познал, займись делом! МХАТ, радио, телевидение». Так я и сделал.

«Озеров (Москва, „Спартак“), прибывший на соревнования недостаточно подготовленным, в процессе первенства обрел хорошую спортивную форму. С каждым днем он играл всё лучше и лучше и, продемонстрировав смелую атакующую игру, стал чемпионом».

На следующий день я уже был в Москве, в Спорткомитете, с просьбой снять меня со стипендии, больше я в теннис играть не буду. Наверное, мог бы еще играть. С тех пор титулов своих я не защищал, и в 1954 году у нас появился новый чемпион страны. Озеров в Таллинне не был.

Чемпионом страны стал Сергей Андреев.