Всюду третий лишний

Доктор Шейф был возле Дэнни, когда мы вошли. Он описал нам ситуацию: кровяное давление у Дэнни слегка снизилось, частота дыхания улучшилась; они хотят снизить количество кислорода, подаваемое системой вентилирования легких, и посмотреть, сможет ли организм Дэнни самостоятельно восполнить его нехватку. Доктор Шейф спросил у отца, что собирается делать наша семья. Мы стояли совсем близко от изголовья Дэнни, когда он спросил нас об этом, скользнув при этом взглядом по нашим глазам, как бы намереваясь найти в них ответ на свой вопрос. У меня появилось ощущение, что мы замышляем какой-то тайный сговор против Дэнни.

Доктор Шейф сказал, что мы должны уговаривать Дэнни дышать. Его легкие долгое время принудительно вентилировались, и он, должно быть, позабыл, что такое самостоятельное дыхание.

– Ты должен дышать, Дэнни, – сказал папа, поглаживая Дэнни по волосам.

– Дэнни, дыши, пожалуйста, – вторил ему Том.

– А ну давай, дыши, ленивый ублюдок, – обратился к нему я. – Они же издеваются над тобой, плюют на тебя, ну, начинай, наконец, дышать.

– Вдох – выдох, – сказала Софи. – Только и всего, вдох – выдох.

Доктор Шейф вышел и вскоре вернулся с тремя медбратьями. Больному снизили норму ввода седативных препаратов, объяснил он, поэтому Дэнни может проснуться и начать вырывать трубки из ноздрей, а чтобы не допустить этого, при нем будут находиться медбратья. И действительно, когда доктор Шейф нажал клавишу на корпусе вентилятора, Дэнни заметался, как в лихорадке.

– Это нормально, – успокоил нас доктор Шейф. – Пожалуйста, напоминайте ему, что он должен дышать.

И мы затянули: «Вдох – выдох, Дэнни. Ну давай, Дэнни, дыши. Вдох – выдох, вдох – выдох», как будто перед нами была роженица, а мы своими уговорами помогали ей вытолкнуть на свет ребенка, сопровождая свои мольбы шумными вдохами и выдохами, чтобы показать Дэнни, как легко это делается. Дэнни настолько сильно метался по койке, что папа, Том и я вместе с тремя медбратьями с трудом могли удержать его. В конце концов его грудная клетка стала наполняться воздухом.

– Вдох – выдох, – произнесла Софи, схватив меня за руку. – Смотри, он дышит.

– Вдох – выдох, – дружно повторяли мы, с тревогой глядя на его грудь.

Когда Дэнни затих, снова впав в беспамятство, и врач объявил, что дыхание и работа сердца стали стабильными, работник социальной службы рассказал нам о том, что произошло. Дэнни был обнаружен в подземном гараже дома, в котором он жил, и в бессознательном состоянии доставлен в Гилид. Он находился в Германии на положении гражданского лица, работающего в системе вооруженных сил Соединенного королевства, поэтому о том, что его доставили в больницу, немедленно уведомили британского офицера связи Мэнди. Она связалась с центром правительственной связи в Мюнхенгладбахе, оттуда позвонили в службу радиовещания в Херфорде и уведомили о случившемся начальника Дэнни Сэма Смита. Он в свою очередь известил управление военной полиции в Билефельде, а они сообщили о произошедшем полиции в Эйлсбери, которая и направила к нам полицейского.

Папа, Джейн, Софи и мы с Томом поехали на квартиру Дэнни с намерением встретиться с «хаусмайстером», который его обнаружил.

Карл Кобел был высоким, затрапезного вида мужчиной, который практически не говорил по-английски.

Наконец мы нашли выход и по его телефону позвонили Мэнди в больницу, которая переводила наш разговор, а мы, стоя вокруг аппарата, передавали трубку туда-сюда. Нам удалось выяснить, что Карл спустился в гараж, чтобы проверить, работает ли подъемная решетка на въезде, и тогда – а это было около трех часов ночи 26 декабря – вытащил Дэнни из салона машины, заполненного угарным газом. Карлу было почти шестьдесят пять лет, и у него не хватило сил на то, чтобы держать Дэнни в вертикальном положении; это и явилось причиной образования мозгового тромба, – когда Карл открыл дверцу, Дэнни вывалился из машины головой вперед. Карл вызвал «скорую помощь».

Позже Карл привел нас в квартиру Дэнни, а сам остался снаружи, пока мы искали записку, которую он, возможно, оставил. Никаких записок не было, но, рассматривая расписание Дэнни, прикрепленное к доске, стоящей на холодильнике, Том заметил нечто очень важное: Дэнни обманывал нас, говоря, что должен вернуться на следующий день после Рождества. У него вообще не было никакой необходимости возвращаться в Германию в тот день. Он не должен был появляться на работе до 27. И что еще важнее – он уже не был больше ведущим утреннего шоу. В расписании на следующий месяц ему выделялось лишь небольшое время в середине дня, но об этом он даже и не упомянул во время Рождества.