Вскрытие показало…

Билл уставился на свой бокал. Через несколько минут он спросил:

— А с твоего компьютера можно войти в компьютер в городе?

— Ты на что намекаешь?

— Тогда бы еще ладно… Я просто надеялся… — Билл посмотрел на меня.

— Люси бы никогда такого не сделала, — с чувством произнесла я. — И что ты имеешь в виду, говоря «тогда бы еще ладно»?

— Что лучше десятилетняя племянница, чем журналист. Если бы это оказалась Люси, Эмберги отстал бы от тебя.

— Эмберги так просто не отстанет, — отрезала я.

— Это верно, — сухо произнес Билл. — Смысл его жизни — лишить тебя должности.

— Я это подозревала.

Эмберги пользовался авторитетом у афроамериканцев, потому что публично осудил действия полиции, якобы не обращавшей внимания на убийства, если жертвы были темнокожие. Когда темнокожего члена городской управы застрелили в собственной машине, Эмберги и мэр Ричмонда решили, что удачным пиар-ходом будет появиться на следующее утро в морге, не афишируя свои действия. По крайней мере, так я объяснила себе его поведение.

Возможно, все было бы не так скверно, если бы Эмберги задавал мне вопросы, пока я проводила вскрытие, и если бы он держал язык за зубами потом. Но в Эмберги боролись врач и политик. Победил последний — именно поэтому наш спецуполномоченный поделился с журналистами, оцепившими морг, «конфиденциальной информацией»: смерть члена городского совета наступила в результате выстрела из дробовика с близкого расстояния, свидетельством чего являются многочисленные следы от ранений дробью в верхней части грудной клетки. Позднее мне пришлось применить все свои дипломатические способности, объясняя журналистам, что «многочисленные следы от ранений дробью» были на самом деле следами от крупнокалиберных игл, с помощью которых санитары пытались сделать пострадавшему переливание крови, втыкая их в подключичные артерии. Смерть же члена городского совета наступила в результате единственного пулевого ранения в затылок.

Журналисты тогда неплохо воспользовались идиотской ошибкой спецуполномоченного.

— Вся беда в том, что Эмберги по образованию врач, — сказала я Биллу, — и то, что он знает о человеческом организме, дает ему повод считать себя экспертом в судебной медицине. Эмберги уверен, что смог бы справляться с моим делом лучше меня, а ведь он в нем ни черта не смыслит.

— И ты допустила ошибку, дав ему это понять.

— А что мне было делать? Кивать и притворяться, что знаю не больше Эмберги?

— Итак, мы имеем дело с самой обычной завистью, — подытожил Билл. — Такое случается.

— Я не знаю, с чем мы имеем дело. Откуда у тебя такая уверенность? Да люди в половине случаев не в состоянии объяснить свои поступки. Может, я напоминаю Эмберги его мамашу — так бывает, я читала.

Мое раздражение обрело второе дыхание, и по лицу Билла я поняла, что слишком разошлась.

— Полегче, Кей, — сказал он и поднял руку, будто жестом хотел погасить мой гнев. — Не надо на мне зло срывать. Я здесь ни при чем.

— Но ты же был на сегодняшнем совещании.

— А что ты хотела? Чтобы я сказал Эмберги и Таннеру: «Извините, ребята, у нас с Кей особые отношения, поэтому я не могу присутствовать на совещании»?

— Может, и хотела, — сказала я, чувствуя себя совершенно несчастной. — Может, я хотела, чтоб ты Эмберги морду набил.

— Неплохая мысль. Только проблема в том, что скоро перевыборы прокурора штата. И ты вряд ли станешь вызволять меня из кутузки. И залог за меня не внесешь.

— Смотря какую сумму запросят.

— Вот видишь!

— Почему ты меня не предупредил?

— О чем?

— О совещании. Ты наверняка знал о нем еще вчера. — А может быть, и за неделю, чуть было не сказала я. Не исключено, что именно поэтому Билл даже не позвонил мне на выходных! Я осеклась на полуслове и мрачно посмотрела на него.

Билл снова начал изучать свой бокал. Он явно обдумывал ответ. Наконец он произнес:

— Я не видел смысла в том, чтобы предупреждать тебя о совещании. Ты бы только лишние дни волновалась, к тому же мне казалось, что совещание — обычная формальность.

— Хороша формальность! — Я бросила на Билла недоверчивый взгляд. — Эмберги чуть меня не съел, офис мой распотрошил, а ты называешь это формальностью?

— Разве не ясно, что энтузиазм Эмберги был вызван лишь твоим замалчиванием факта взлома базы данных? А вчера я об этом не знал. Да что я — вчера даже ты, Кей, об этом не знала.

— Где ж неясно — ясно, — холодно произнесла я. — Никто не знал о взломе, пока я сама все не рассказала.

Повисло молчание.

— Ты на что намекаешь?

— Удивительное совпадение — Эмберги вызвал меня на совещание всего через несколько часов до того, как мы обнаружили взлом базы данных. Я почти уверена, что он каким-то образом это выяснил.

— Может, и выяснил.

— Мне от этого не легче.