Вскрытие показало…

Что я могла сказать?

Нечего было и думать о том, чтобы отсылать Люси к Дороти сейчас, когда у той в разгаре очередной роман. Маме и раньше приходилось оставлять девочку у себя на больший срок, чем планировалось ранее, — когда моя сестрица уезжала на какую-нибудь встречу с издателем, или в деловую поездку, или на презентацию очередной книги — эти мероприятия всегда длились подозрительно долго. Люси жила у бабушки, пока блудная писательница не вспоминала о том, что у нее есть дочь, и не забирала девочку домой. Мы привыкли квалифицировать такие провалы в памяти как вопиющую безответственность. Возможно, даже Люси так считала. Но бежать в Неваду, чтобы выйти замуж? Видит бог, это уже переходит все границы.

— А она не сказала, когда вернется? — спросила я, понизив голос и повернувшись к Люси спиной.

— Зачем? — снова вскинулась мама. — Зачем сообщать об этом мне? Кто я такая — подумаешь, мать! Кей, скажи мне, как она могла во второй раз такое вытворить? Он ей в отцы годится! Армандо тоже был вдвое старше, и вот результат — упал замертво у бассейна, когда Люси еще и на велосипеде кататься не умела…

Несколько минут ушло на то, чтобы как-то успокоить маму. Повесив наконец трубку, я поняла, что мне предстоит еще более трудная задача.

Как я сообщу обо всем Люси? «Детка, твоя мама ненадолго уехала из Майами. Она только выйдет замуж за мистера Блэнка, который рисует картинки к ее книжкам…»

Люси сидела неподвижно, как изваяние. Я двинулась к ней с распростертыми объятиями:

— Они сейчас в Неваде…

Люси вскочила, зацепив стул — он с грохотом упал — и, увернувшись от меня, побежала в свою комнату.

Так поступить с родной дочерью! Я никогда этого не прощу Дороти, пусть не надеется! Такое не прощают. С нас и ее первого замужества хватило. Дороти было всего восемнадцать. Мы ее предупреждали. Мы приводили самые убедительные аргументы. Армандо едва говорил по-английски, а по возрасту годился невесте в отцы. И его здоровье, и «мерседес», и золотой «Ролекс», и роскошные апартаменты с видом на море — все внушало нам подозрения. Армандо появился бог знает откуда, шиковал неизвестно на какие средства — таких типчиков в Майами полно.

Паршивка Дороти! Знала же, что я работаю как проклятая! Знала, что я и так сомневалась, стоит ли Люси приезжать, из-за всех этих убийств! Но поездка была запланирована, и Дороти употребила все свое природное обаяние, чтобы убедить меня не отказываться от визита племянницы.

«Кей, если Люси будет тебе мешать, просто отошли ее обратно. Можно все переиграть, — сладко пела моя сестрица. — Сама знаешь — Люси так ждет этой поездки. Только о тебе и говорит. Она тебя просто обожает. Ты ее кумир. Никогда не видела, чтобы ребенок кем-то так восхищался!»

Люси сидела на краешке кровати, не шевелясь и уставившись в пол.

— Хорошо бы самолет разбился — вот и все, что сказала девочка, пока я помогала ей надевать пижаму.

— Ты ведь на самом деле так не думаешь, — произнесла я, расправляя вышитый маргаритками воротничок. — Побудешь у меня подольше. Это же здорово!

Люси зажмурилась и отвернулась к стене.

Я осеклась. Где найти слова, которые могли бы утешить Люси? Я села на край кровати и некоторое время беспомощно смотрела на девочку. Потом осторожно придвинулась и начала гладить ее по спине. Кажется, подействовало — постепенно дыхание Люси стало ровным, как у спящей. Я поцеловала девочку в макушку и тихо закрыла дверь.

Входя в кухню, я увидела у дома машину Билла.

Я успела открыть дверь прежде, чем он позвонил.

— Люси спит, — прошептала я.

— Какая жалость, — игриво прошептал он в ответ. — Действительно, кто такой дядя Билл, чтобы его дожидаться?

Он внезапно замолчал, поймав мой испуганный взгляд. Я смотрела на дорогу. Фары выхватили из мрака поворот и тут же погасли, а невидимая машина внезапно остановилась. Потом дала задний ход. Громко работал двигатель.

Автомобиль развернулся — из-под колес полетели камешки и гравий — и на полной скорости скрылся.

— Ты кого-то ждешь? — спросил Билл, вглядываясь в темноту.

Я отрицательно покачала головой.

Билл украдкой бросил взгляд на часы и подтолкнул меня в дом.

Марино никогда не упускал случая подразнить Винго, моего лучшего помощника в анатомичке. К сожалению, при этом Винго отличался гиперчувствительностью.

Марино, не успев ввалиться в главный офис отдела судмедэкспертизы, тут же выдал:

— О да, это она и была — «встреча, которая перевернет всю вашу жизнь»! Роковой поцелуй с «фордом»!

Ввалившийся вместе с Марино патрульный полицейский заржал.

Винго побагровел. Он тыкал вилкой в розетку, пытаясь включить пилу «страйкер». Желтый провод свешивался со стального стола.

— Не обращай внимания, Винго, — шепнула я. Мои руки были в крови.

Марино, прищурившись, посмотрел на патрульного; я ждала продолжения хохмы.

Нельзя быть таким ранимым, особенно если работаешь в анатомичке. Я всерьез беспокоилась за Винго. Он принимал чужие страдания настолько близко к сердцу, что нередко плакал над покойниками, погибшими особенно мучительной смертью.