Вскрытие показало…

Девочка стала подозрительно равнодушной: все ее капризы, все недовольство моим постоянным отсутствием куда-то исчезли. Я безуспешно пыталась расшевелить племянницу, но даже сообщение, что с минуты на минуту приедет Билл, чтобы пожелать ей спокойной ночи, вызвало лишь слабые проблески интереса с ее стороны. Люси сидела молча, избегая смотреть мне в глаза.

— Ты выглядишь совсем больной, — наконец буркнула девочка.

— Откуда ты знаешь? С тех пор как я переступила порог, ты на меня и не взглянула.

— Знаю, потому что с того момента ничего не изменилось.

— Я не больна, Люси, я просто очень устала.

— А вот мама, когда устает, больной не выглядит, — произнесла Люси, будто бы обвиняя меня. — Она кажется больной, только когда поругается с Ральфом. Ненавижу Ральфа. Он дебил. Когда он приходит, я заставляю его разгадывать кроссворды только потому, что знаю: он не сможет отгадать ни одного слова. Полный урод.

Я не отчитала Люси за грубость, я вообще промолчала. Люси настойчиво продолжала:

— Ты что, поругалась с Ральфом?

— Не знаю никакого Ральфа.

— А, понятно. — Люси нахмурилась. — На тебя злится мистер Болц.

— Не думаю.

— Злится, злится. Из-за меня…

— Люси, что за чушь? Ты очень понравилась Биллу.

— Ага, как же! Он бесится, потому что не может заняться этим, пока я у тебя гощу!

— Люси… — произнесла я тоном, не предвещавшим, по моим представлениям, ничего хорошего.

— Так оно и есть! Ха! Он бесится, потому что не может снять штаны.

— Люси, — строго сказала я, — замолчи сейчас же.

Девочка наконец посмотрела мне в глаза, и я испугалась — до того они были злые.

— Видишь, я все знаю! — усмехнулась Люси. — Тебе досадно, что я здесь, потому что я тебе мешаю. Не будь меня, Биллу не приходилось бы уезжать на ночь глядя. А мне пофиг! Трахайтесь, сколько влезет. Мама — та все время спит со своими дружками, а мне и дела нет!

— Я не твоя мама!

Нижняя губа у Люси задрожала, точно я дала ей пощечину.

— Я и не говорила, что ты моя мама! И хорошо, что ты мне не мать! Ненавижу тебя!

Мы обе замерли.

Я была в шоке. Никто никогда не говорил, что ненавидит меня, — даже если так оно и было.

— Люси. — Я запнулась. Свело желудок, меня затошнило. — Я не это хотела сказать. Я имела в виду, что я не такая, как твоя мама. Понимаешь? Мы с ней очень разные, всегда были очень разными. Но это не значит, что я тебя не люблю.

Люси не отвечала.

— Я знаю, что на самом деле ты не ненавидишь меня.

Люси продолжала играть в молчанку.

Я поднялась, чтобы налить еще скотча. Конечно, Люси не могла меня ненавидеть. Дети часто говорят такие вещи, на самом деле не имея в виду ничего подобного. Я попыталась вспомнить себя в десять лет. Я никогда не заявляла маме, что ненавижу ее. Думаю, втайне я действительно ненавидела мать, по крайней мере, когда была маленькой, из-за того, что она мне лгала, из-за того, что, потеряв отца, я и ее потеряла. Болезнь и медленное угасание отца измучили маму не меньше, чем его самого. На нас с Дороти тепла уже не осталось.

Я солгала Люси. Я тоже измучилась, но мне не давали покоя не умирающие, а мертвые. Каждый день я боролась за справедливость. Только что значит справедливость для живой девочки, которая не чувствует себя любимой? О господи. Люси меня не ненавидела, но разве я могла ее обвинять, если бы ее слова оказались правдой? Вернувшись за стол, я начала издалека.

— Думаю, я кажусь обеспокоенной потому, что у меня действительно крупные неприятности. Видишь ли, кто-то взломал компьютер у меня в офисе.

Люси молча слушала.

Я глотнула скотча.

— Я не уверена, что этот человек узнал что-то важное, и все же, если бы я могла объяснить, почему он вообще смог влезть в базу данных, у меня бы гора с плеч свалилась.

Люси продолжала молчать.

Я продолжала, но уже с намеком.

— Если я не выясню, как это произошло, у меня будут большие проблемы.

— Почему у тебя будут проблемы?

— Потому что, — мягко объяснила я, — информация, которая хранится у меня в компьютере, секретная, и важные люди, которые управляют нашим городом, да и штатом, очень обеспокоены тем, что эта информация каким-то образом попала в газеты. Кое-кто думает, что журналисты получили сведения из моего офисного компьютера.

— Да ну?

— Если, например, журналист как-то проник в базу данных…

— А о чем там было написано?

— О последних убийствах.

— О той тете, которая работала доктором?

Я кивнула.

Мы помолчали.

Потом Люси мрачно спросила:

— Тетя Кей, ты поэтому спрятала модем? Ты подумала, что я сделала что-то плохое?

— Нет, Люси, я так не подумала. Если ты и вошла в мой компьютер, ты ведь не хотела ничего плохого. Не могу же я обвинять тебя за любопытство…

Люси подняла на меня глаза, полные слез.

— Ты спрятала модем, потому что больше мне не доверяешь?

И что прикажете отвечать? Солгать я не могла, а сказать правду значило согласиться с тем, что я не доверяю племяннице.

Люси отодвинула молочный коктейль и сидела неподвижно, кусая нижнюю губу и уставившись в стол.