Вслед за путеводною звездой (сборник)

Я никак не могу понять, где проходит граница между тобой самим и вымыслом, в который ты ныряешь, чтобы произвести на свет новую нереальную реальность. Где эта разница между сном и явью, где сон важнее и реальнее яви?

Когда руки пришли в себя, я, «Он» или «Alter Ego», или Имярек, – назовём это так, – сумел выбрать мелочь из взмокшей похмельной ладони, гудящей покалываниями от перекрытого ночью кровоснабжения, достаточный звон для обретения бутылки кваса.

В голове продолжал крутиться телефонный диалог на полу в туалете, ошеломивший Имярека своим спокойствием и тишиной, такой, будто нельзя было потревожить уснувшего где-то праведным сном под кисеёй младенца.

Поверить в это было нельзя. Только снова задать себе очередной вопрос «почему происходит shit? И если происходит, то непременно с тобой?» Твоя что ли планида на п. Земля быть вмешанным Всевышним миксером в коктейль кошмаров, чтобы внести зерно рассудка и минимальной пользы в чужое рукотворство, а потом отряхиваться от всей этой невыносимой слизи!?

– Спишь или проснулся уже?! (как первое, так и второе неочевидно)

– Давно уже встал! Вот пытаюсь начать делами заниматься! – голос Имярека бодр, как голос любого только проснувшегося, на неизвестный и, возможно, наиважнейший звонок о предстоящих радужных перспективах творческого партнёрства. Потом приходится бороться с вялостью языка, чтобы не выдать, скорее всего, неважную, но всё-таки ложь.

– Ваш жилец – мёртвый…

(вспоминаю наканунную и ничего непредвещавшую оговорку про что-то товарища от поэзии: «жилец-нежилец» – А-ха-хах!!!)

– … Голый и в странной позе. Всё залито кровью. Запёкшейся. Дышать нечем – шторы задёрнуты. Духота жуткая. Я должна как раз по делам уходить. Через сколько будешь??? Мы вызвали Скорую и органы…

– Кто это – Мы???

Мы вошли в пору скачка возраста, когда врачи и полицейские-милиционеры вдруг стали моложе нас.

Поднимаюсь на лифте 11 этажей, стараясь сохранять спокойствие случайного прохожего до той точки, пока он не стал очевидцем.

– Сюда нельзя!

– Погоди! Вы кто?! А-a, Вас, что ли ждём!?

(Какое-то дежа-вю!) Несколько дней назад на этой площадке у лифтов на голову ни в чём неповинных соседей за полночь обрушилась киносъёмка в рифму настоящей реальности, где я разводил мизансцену следственных действий после убийства человека прямым ударом ножа в шею.

– Я – представитель хозяйки квартиры… Муж;… Жена в командировке. Квартиру снимали…

– Снимали? Соседи сказали, что здесь несколько дней назад снимали кино. Вам что-то известно?

– Что-то известно… Снималя… Я режиссёр. А снимали… в смысле – убитый квартиру арендовал у нас.

– Про убийство откуда известно?

(Как в кино ей богу!)

– … Позвонила мать жены. Тёща. Сказала, что обнаружила труп.

– В квартире нашли бумаги с датой съёмки и диалогами сцен.

– Возможно… Бывает такое…

– Описания сцен совпадают с характером и деталями того, с чем мы сейчас разбираемся… Курите?!

– Да…

– На балконе общем покурим, пока эксперты работают…

Покурить было чудовищным предложением. В воздухе стояла взвесь от пожара шатурских торфяников, а убийственная жара 2010 лета от Р.Х. бесполо перетаптывалась с ноги на ногу.

– Вот гель для посуды и щётка. Идёмте.

– Куда???

– После «прокатки» руки отмоете.

– Дактилоскопии, в смысле?

– Именно! Детективы снимаете?!

– …

– Потом у следователя несколько вопросов к Вам профессиональных будет.

Мои впечатления равны наблюдению стоматолога заглянувшего в пасть запустившей себя старухи. Мы поднимаемся по выщербленным ступеням плохо пахнущего пролёта, с отёкшей грибком штукатуркой, с нижней на верхнюю челюсть двухэтажного особняка отделения (тогда ещё милиции) на Пятницкой. Драный местами и закудрявленный линолеум коридора с забившимся в раны мусором с подошв пострадавших, свидетелей, подозреваемых, осуждённых, конвоиров автозаков, прокуроров, экспертов, оперативников, следователей, служебных собак, кинологов. И пух-перо голубей, по дури залетевших в открытые окна, потеряв своё добро, в истерике улепётывая от рук правосудия.

Какая всё-таки чудовищная самодеятельность! Кювета советских времён для проявки отэкспонированной фотобумаги и резиновый валик для накатки отпечатков на сушильный барабан «АПСО». В кювете типографская краска.

– Раскройте ладони кверху. Большие пальцы давайте.

Теперь все по очереди. Теперь целиком ладони.

Валик эксперта готовил неповторимый отпечаток моих рук для эксклюзивного тиража хиромантам-любителям от следствия.

После каждой точки в предложении, длани мои плотно прижимали к формуляру без подписи с квадратными окошками, беспардонно выкручивая пальцы, как качелю пресс-папье в начале XIX-го века, с разницей, что письменный стол, на котором меня катали, лет сто назад как утратил свою изумрудно-суконную обивку.

Руки мои были очернены подозрением – я попал в кастинг-базу предполагаемых преступников.

– … Так. Значит, съёмка проходила в Вашей квартире?

– Да. Такое случается по вине тех, кто предоставляет локации.

– Во сколько съёмочная группа покинула объект?! Вы последний, кто общался с убитым. О чём вы говорили?!