Вслед за путеводною звездой (сборник)

– … прошу прощения, Вы уверены, что внимательно меня выслушали? Мы в четвёртый раз круги нарезаем.

– И в пятый, и в шестой, и в седьмой раз нарезать будем, пока не собьётесь.

– Собьюсь?! С чего это?!

– Вы последний, кто видел убитого живым! Момент не очень красивый!

– … последний из съёмочной группы! И то, может быть, не последний! И что?! Кстати, в кино говорят – крайний.

– Только мы не в кино, сударь…

– … да, вот ещё… Он стоял у подъезда с пивом и не уходил, хотя поздно было. Может и ждал кого-то. С косой…

– Кто чаще бывал в квартире убитого девушки или мужчины?

– … понятия не имею. Он не так давно квартиру снимать у нас начал. Только день рождения отметил. Разрешения спрашивал. Там и те и другие были. Радуга на флаге – что ли ваша версия?!

– Он – метросексуал был, скорее…

– Какой сексуал?!

– Мужчина, который за собой ухаживает, как мужчины за собой не ухаживают…

– Ясно… Где Вы находились в ночь убийства?!

– … заход прямо киношный! Вы сами-то знаете, когда оно произошло?!

– Мы закончили по экспертам… Сейчас окна и двери откроем – запах пойдёт… Или уходите, или придумайте что-то…

– Надо этого товарища в квартиру завести на предмет реакции…

Память, как пылесос, начинает всасывать всё, что видят заливаемые потом с бровей глаза.

Иногда по позе трупа можно определить обстоятельства трагедии за исключением жертв пожаров. Все они одинаково обретают позу боксёра, который не устоял на ринге жизни в битве с огнём. Данный случай был особый, точно стоп-кадр фотофиксации для судей спортивных состязаний по прыжкам в воду. Он выхватывал фазу первой трети пути ныряльщика (в засохшую на диване лужу крови) в тот момент, когда он ещё не успел раскрыться для прямого вхождения в сухую корку кровавого бассейна.

– Боже! Какой кошмар! – вытолкнуло из уст моё пошатнувшееся тело.

Вероятно, это бесчеловечно с гуманистической точки зрения, но первым что мне стало жаль, оказался диван. Думаю, что и вытолкнутая в полумрак реплика относилась к нему.

Диван был несравнимо моложе того, чья кончина повлекла за собой и его печальный конец. Но за диваном для меня стояла целая цветная и неподдельная история счастливого прошлого, в одно мгновение промелькнувшая перед глазами, как автотрак «MAN», с вышедшими из строя тормозами, на опустевшем хайвэе. Убитый же был узнаваемым на улице многочисленными владельцами ящиков молодым и перспективным тележурналистом. Но, особенно теперь, меня это никак не могло развлечь! Знакомые миллионам черты лица и незнакомое обнажённое тело в беспрецедентной духоте и жаре сильно тронули пятна трупного разложения. Не помню, чтобы я слышал запах! Точно где-то на приборной доске, сгоревший предохранитель вырубил тумблер «Обоняние». Глаза хлёстко фиксировали детали и отправляли их в долгосрочную память с неизвестной задачей в ту ячейку, где сохранился отражённый о кухонный кафель голос жертвы несколькодневной давности:

– Вы не знаете, как разделать вальдшнепа? Речь шла о кулинарном сюрпризе гостям предстоявшего 26-летия. Вот и всё, что осталось. И ничего больше. Плюс вдалеке что-то пешковское: «Такую песню, там-там, испортил!» А вся мебель, дверные косяки, ручки дверей, стёкла балкона, подоконники, раковины, ванная, электроплита, холодильник, микроволновка, посуда и местами стены были усажены терракотовой пылью дактилоскопического порошка.

Понимая, что за мной пристально наблюдают, я приложил ладонь к косяку двери, повторно пошатнувшись, как бы от ужаса произошедшего, там, где кисточка эксперта с кирпичной пудрой ещё не прогулялась, (важно было чем-то обозначить для любопытных отсутствие страха «не наследить!» в мнимой ими концепции моей причастности) перекрестился и, пятясь, покинул это пропитанное проклятием место.

– Нужно будет с нами сейчас проехать. «Прокатить ручки». Переживаете сильно за что-то?!

– ???

– Выхлоп такой, что с ног валит! Кстати, неплохая бы могла быть реклама для вашего фильма!

Мне становится беспомощно и бессмысленно страшно. От страха победно встаёт мой член в пограничном состоянии извергнуть свой ключевой смысл. И, возможно, в последний раз. Как с этим быть!? Мы с ним – разные люди!

По дороге в прокуратуру, как на несданном в 90-ом году экзамене в Истфак РГГУ, он предательски орошает штаны, мешая в сознании страх, ужас, безнаказанность и удовольствие. Время – то блуждает настоящим и будущим, то точными маршрутами прошлого существует во мне!