Вслед за путеводною звездой (сборник)

Вепсские были

Крупицы сёл и ниточки дорог.
Кружат – на счастье – голубь и синица,
Не в силах врозь и в общий образ слиться, –
Здесь до сих пор язычество ютится! –
Не прост, родимый – тихий – уголок.

Волхвами шепчут Вепсские леса.

Стрибожьи внуки сказы их разносят.
Помочь советом люди старцев просят,
К могучим кронам выся голоса.

Здесь травы в пояс, горы – чередой –

От злых ветров издревле заслоняют
Родную землю, орды туч гоняют,
На стражу встав возвышенной грядой.

У этих гор за пазухой – давно! –

Как малый грошик, что рубля дороже,
На сон о днях иных теперь похоже,
Живёт деревня предков Лукино.

Ручьи окрест являют гонорок,

Ключи, кипя, исходят мыльной пеной,
И даже у Паши – реки степенной,
Бывает слышен звонкий говорок.

Вкруг глушит звуки водник роковой,

Толкая ввысь податливые струи.
В деревне взоры странников чарует,
Как пряник, дом с резьбою вековой.

Пьянит медвяно-терпкий аромат

Полей, лугов и крошечных делянок –
Красот без модных «стрижек» и «огранок» –
Живых полотен Шишкина формат.

Для редких видов – родина и рай!

Мужам учёным здешний кладезь снится,
Но… редки местных старожилов лица.
Потомок, были их не растеряй!

Храни, Господь, любезный сердцу край,

Безлюдьем и безверьем не карай.
Пускай над ним и оберегом птица,
И дух святой во все века кружится!

Акростих: Тихвин

Ты прекрасен, город мой любимый:
Именем, судьбой неповторимой,
Храмами старинными хранимый,
Верный страж страны своей родимой,
Избранный – иконой освященный, –
Навсегда в анналы занесенный!

Геннадий Литвиниев 36 Воронеж Два Анисимова Рассказ

Вечером позвонили, и кто-то малознакомый – Вадим Сергеевич так и не узнал его по голосу – сказал, что умер Анисимов.

– Прощание завтра в двенадцать. Адрес знаете?

– Не забыл, – ответил Вадим Сергеевич.

– Приходите.

Наутро он с подсказкой жены печально оделся, купил на остановке три блёклые хризантемы и отправился автобусом в нужную сторону.

«Ну, видно же, видно, что не на свидание еду», – досадливо думал, замечая женские поглядывания в свою сторону. Что уж, в качестве любовника с цветами он, седоватый, с широкой лысиной, смотрится теперь, действительно, уныло. И если б в самом деле довелось ехать к женщине, то, конечно же, Вадим Сергеевич обошёлся бы без этих смешных атрибутов, или, в крайнем случае, доставил букет в бауле. Впрочем, кто его знает, любовь проделывает порой с людьми забавные штуки, хотя бы и в его возрасте.

М-да, вот и Анисимов отдал концы. И ведь не первый уже из их смены, далеко не первый. Или пора им настала? Случайно умер или по болезни? Давно о нём ничего не слышал.

Павел Анисимов, Павлик, был когда-то Вадиму Сергеевичу близким человеком, очень близким. С одного года, вместе учились, хорошо понимали друг друга. Пробовали дружить семьями, но жены не поддержали компании, не склеилось. Между собой же они ладили, продолжали встречаться. Даже в отпуск как-то вдвоём ездили, по-холостяцки, сплавлялись озёрами. Но потом разошлись. Да нет, что хитрить, расплевались – в те годы, когда рушились отношения, мельчала любовь, предавали товарищи, часто по пустякам, из-за каких-нибудь слов. Вадим-то Сергеевич со своей склонностью заминать ссоры, сглаживать углы, ещё тянулся по привычке к старому другу, но тот не отвечал взаимностью, а после одного громкого разговора отвернулся и вовсе. О чём был тот разговор, сейчас и не вспомнишь. Тогда много чего говорили. Но стоило ли придавать значение, потом не по-мужски трубку бросать?