Вслед за радугой

– При чём тут Обсидиан? – невозмутимо повторил Арон. Поняв, что без ответа незваный гость не уйдёт, девица принялась рассказывать, попутно занимаясь немощным: ворочала его, меняя загаженные тряпки, отмывая, натирая какими-то мазями. Арон пошире откинул полог, морщился, но не уходил.

Слушал.

***

Обнаружив Альбатроса в хижине Ворчуна, Рика поначалу решила, что тот хватился пропажи и, прознав, где она живёт, явился карать. Самое умное было сразу делать ноги, но девушка взбесилась из-за испуганного старика: что этим ещё от него надо?!

Альбатрос задавал вопросы невыносимо ровным, до скучности, голосом, стоя в крохотной хижине, как грот-мачта на палубе – только топорами руби, иначе с места не сдвинешь. Ещё и старик начал скулить, просить есть, пить и обезболивающего одновременно. Пришлось махнуть рукой на разборки и заняться Ворчуном. Ворчала прежде всего она сама; старик хныкал-стонал, отталкивал её руки и побить грозился. Рика привычно утихомиривала его, в перерывах рассказывая любопытному Альбатросу историю калеки.

Или он не знает, что лекари со стражей устраивают облавы на Пену? Выискивают специально таких, после трепета. Конечно, выбирают помоложе, но иногда выгребают всех начисто. Что делают? Не могу знать, сама не присутствовала, но кто вернулся, говорят, кровь сосут. Смеётесь, господин Торо? Говорите, Обсидиан – не ночные кровопийцы, а врачи? Ну, алонкеям, конечно, виднее, кто у вас кто! Только рассказывали это не один и не двое. Ворчун-то старый, его когда не брали, когда спрятаться успевал, а однажды всё-таки попался. Если до этого худо-бедно передвигался на своих двоих, то вернулся на плечах таких же неудачников. Ноги отказали. Когда ещё в себе был, говорил, тыкали ему прямо в позвоночник вот такенной иглой, выкачивали что-то. Боль, говорит – помереть легче. Господин Торо может верить, может не верить, но своими собственными глазами видела следы… нет, не от зубов, от игл на венах и по позвоночнику. Кое-кто после возвращения лёг и больше не проснулся – видно, слишком много крови взяли. А Ворчун вот… лежит уже год. Так мало того, к нему опять приходили за кровью!

Рика закончила обёртывать калеку сухими водорослями и тряпками: теперь хорошо, чисто и сухо. Сейчас у нас Ворчун поест и выпьет, выпить-то он мастак, правда, старый? Сумасшедшему отвечать было некогда: ел себе, причмокивая и отхлёбывая из полной кружки.

– Не спеши! – сердито скомандовала девушка, когда старик поперхнулся, вытерла ему заплёванный рот. – Вечно ты… Никто у тебя ничего не отнимет!

Безумец стрельнул опасливым взглядом, и Рика спохватилась, что чуть не забыла о наблюдавшем за ними Альбатросе. Повинилась:

– Ну вот потому я и набросилась с ходу: испугалась, опять обидите Ворчуна!

– Кто он тебе? – неожиданно спросил алонкей.

– Да так… никто.

– И ты заботишься об этом «никто»? Кормишь, защищаешь?

Она вновь начала злиться: чего привязался? Или этим Альбатросам до всего надо докопаться – даже почему кто-то помогает их же брошенным калекам?

– Господин Торо, похоже, Ворчуна специально искал – и кто он вам?

У алонкея дёрнулись губы: да, вернула ему его собственный вопрос! Альбатрос, конечно, не ответил, продолжая допрашивать:

– Ты общалась с ним, когда он был в своём уме?

Рика скривилась:

– Общалась? Это он сейчас смирный, как дряхлая собака, да, Ворчун? – И она потрепала старика по спутанным волосам, действительно как добродушного беззубого пса. Тот не обращал на неё внимания: урча от удовольствия, выскребал миску. – А раньше с таким-то норовом его все за километр обходили!

Приметила на лице алонкея тень улыбки: похоже, о характере Ворчуна знает не понаслышке.

– Может, он рассказывал что-нибудь… – Альбатрос помедлил, подбирая слова. – Эдакое? Интересное?

Рика фыркнула:

– Он-то? Да все Пенные поют, как жабы на болоте: и грондов-то они на крючок ловили, и людоедов как мух убивали, и на птеронимфусах летали… Сколько я всего наслушалась – начни рассказывать, до самой смерти хватит.

– Ну и начни, – легко отозвался алонкей, – а я послушаю.

– Это у господина Торо времени на болтовню хоть отбавляй, а нам, бедным островитянам, работать надо…

– То есть воровать? – учтиво поддержал беседу Альбатрос.

– Каждый выживает как может, – буркнула Рика. – Жрать всем хочется, даже вон… калекам алонкейским.

Настырный посетитель спросил насмешливо:

– Намекаешь, чтобы я поспособствовал вашему пропитанию? Так и быть, разрешаю использовать содержимое кошелька, который ты у меня срезала с пояса.

Он всё-таки заметил! Взгляд Рики заметался по хижине в поисках пути бегства. Стена совсем хлипкая, можно выбить её собственным телом…

Подметивший испуг девушки алонкей хмыкнул:

– Не пугайся, не прибью я тебя и к Ртути не поволоку. Считай это платой за уход за ним. – Наклонившись, заглянул в лицо сумасшедшего. – Что ж, прощай… старик.

Ворчун, считай, впервые за всё время посмотрел на него прямо, почудилось, даже осмысленно. Произнёс неожиданно ясно:

– Отправляйся в пасть дракону!

На лице алонкея не дрогнул ни единый мускул.

– Спасибо, хоть не в задницу!