Вслед за тенью. Книга вторая (СИ)

Летящей походкой Карина Эдуардовна Новикова спешила навстречу детям, вошедшим в просторную прихожую их дома. В детстве и юности она всерьез занималась балетом и даже успела исполнить партию «Умирающего лебедя» в спектакле, на свой страх и риск поставленном их группой в выпускном классе балетной школы. Но жизнь внесла свои коррективы, и на мечте стать примой «Большого» пришлось поставить крест.

Годы отнеслись к Карине Эдуардовне благосклонно и даже спустя пару десятков лет без регулярных занятий у станка и сложной беременности осанка ее ничуть не потеряла грациозности, а движения — пластичности. Она все так же двигалась, инстинктивно расправив плечи и втянув живот, а шея ее, сохранившая с годами былую стройность, гордо держала голову с длинными густыми волосами, собранными в бабетту, в стиле обожаемой ею Бриджит Бардо.

Легкий макияж а ля натюрель освежал ухоженное моложавое лицо Новиковой—старшей. Впрочем сейчас, вместо привычного умиротворения, из-под макияжа в нём проглядывала озабоченность, видимо, вызванная опозданием детей на традиционный воскресный обед.

Интерес к этому ритуалу Карина Эдуардовна поддерживала все годы своей семейной жизни. Она считала важным собираться за общим столом, чтобы обсудить события, произошедшие за неделю с каждым членом их семьи.

Элегантный льняной синий костюм, который она непременно надевала исключительно по воскресеньям — по случаю того самого семейного обеда, сидел идеально на ее стройной невысокой фигурке и выглядел вполне презентабельно, хоть и был частично скрыт под ярким цветастым фартуком. Новикова—старшая явно выпорхнула из кухни. По многолетней традиции она колдовала над воскресным обедом непременно на пару с мужем, тогда как в другие дни была не прочь доверить процесс готовки помощнице по хозяйству.

— Все претензии к Юлии, мама, — сообщил Михаил, «переведя стрелки» на сестру, и отвернулся к встроенному шкафу, располагавшемуся рядом с входной дверью. — Она опять опоздала!

— Юля, что стряслось в этот раз?

— Да все в порядке, мам! Зависла на переговорах с командой, — отчиталась дочь. Грациозно скинув с плеч куртку, она протянула ее Михаилу и распорядилась: — повесь «крылатку» на мою вешалку!

— Это на какую? — не упустил тот случая поддеть сестру.

— Опять?! На красную, Мишааа! Когда ты уже запомнишь?

— Будет исполнено, ваше величество, — кинул он в ответ, не скрыв в голосе усмешки и, не оборачиваясь, протянул руку в сторону сестры, чтобы подхватить ее куртку.

— Ты снова встречалась с этими двумя? — недовольно отреагировала Карина Эдуардовна, наблюдая за привычным препирательством своих детей.

— Не встречалась я с ними, мамуль, — вздохнув, ответила егоза, — Ты ж запрещаешь. Как я могу ослушаться? Приходится по телефону их инструктировать.

— Как по телефону? Ты была за рулем и «висела» на трубке? Ты же знаешь, что это запрещено!

— Да все норм, мам. Я тормознула на обочине. Так там и проторчала, пока была с ними на связи.

— На обочине? Ты подвергла себя опасности, чтобы поболтать о том о сём? Какое безрассудство!

— Что значит «о том о сем», мам? Мы обсуждали план действий по новому расследованию. И не волнуйся, я включала аварийку.

— Правильнее было бы отложить все переговоры до возвращения домой, — из глубины дома послышался спокойный голос главы семейства.

Леонид Петрович Новиков спускался по лестнице, чтобы встретить сына и дочь. Он не стал снимать очков — явный признак работы в кабинете, но тоже был одет «согласно протокола», установленного женой. Правда, у Новикова—старшего не было предусмотрено специального костюма по случаю их традиционного воскресного обеда. Он считал это лишним и предпочитал компромиссное решение: не заседать в этот, важный для жены день за столом в трениках и футболке, но довольствоваться по такому поводу любыми рубашкой и брюками из своего гардероба, постиранными и отглаженными их помощницей по хозяйству.

— Обстоятельства не терпели отлагательства, папа!

— На крайний случай остановилась бы в придорожном кафе и решала бы эти свои обстоятельства.

— Ты как всегда прав, папуль! — Юля подлетела к отцу и чмокнула его в чисто выбритую щеку. — Торжественно обещаю в следующий раз так и сделать!

— Мы с тобой уже обсуждали этот вопрос, дочь. И помнится, ты ответила то же самое. Не предполагал, что мне придется повторяться.

Льдисто-голубая радужка глаз отца семейства, чуть увеличенная линзами очков, подёрнулась дымкой, что было явным признаком его недовольства.

— Ну, прости, — вздохнула егоза, заметив это, — Я исправлюсь! Честно—честно! А что мы всё обо мне, да обо мне? Родители, я ж вам сына привезла! Взгляните, какой красавчик! — с задором воскликнула Юла и подлетела к брату.

«Вот же заноза!» — мысленно вознегодовал Михаил.