Вслед за тенью. Книга вторая (СИ)

Осенью его раскидистые крепкие ветви были сплошь усеяны листьями, за которыми, весело щебеча, любили прятаться беспокойные воробьи. А в это утро мой безмолвный собеседник предстал передо мной освещенным неярким светом фонарей, в ореоле из вороха снежинок, кружившихся вокруг него в предрассветной морозной дымке. Мохнатые и крупные, с замысловатыми узорами, белыми мушками они пролетали у меня перед глазами и оседали на деревянном великане, еще гуще покрывая его раскидистые «ручища» пышным снежным покрывалом. Покрывало это настолько бережно окутывало своих «подопечных», чтобы не промерзли, что даже свисало с них пышной мягкой бахромой.

Тишина раннего утра завораживала. Не было слышно ни надрывного свиста ветра, еще вчера прорывавшегося сквозь ставни окна, которые Маша почему-то оставила на ночь неплотно закрытыми, ни отдаленного гула машин, казалось, все еще спавших крепким сном.

Декабрь уверенно перешагнул за экватор, и мой самый любимый праздник в году был уже не за горами. Это радовало и, как в детстве, вселяло веру в чудо.

Уже четвертое утро подряд я устанавливала будильник на полчаса раньше, чем было нужно. Я просыпалась в шесть утра, и пока Маша досматривала сны, заткнув уши берушами, в тиши нашей с ней комнаты обдумывала все то, что узнала от Миши о маме. И об Орлове. Именно «на свежую голову», как он посоветовал в тот воскресный вечер, когда состоялся наш с ним телефонный разговор.

Но как бы я ни старалась с «холодной головой» обдумать эти, нежданно свалившиеся на нее новости, прояснения ситуации не наступало. Наверное, потому, что о маме я была не в состоянии думать именно с «холодной».

Все эти дни я была настолько расстроена, что совсем не находила в себе сил, чтобы принять решение и по Орлову. Прошла без малого неделя, а от Кирилла Андреевича так и не было вестей. Но я всё же ждала, что он как-то проявится. Ждала и недоумевала: «Неужели то, что произошло между нами, совершенно неважно для него? — и неизменно добавляла: — Для меня — очень! Ведь — о чудо — мой „неприкосновенный дождевой“ триггер впервые дал сбой! А ведь он срабатывает даже, если Миша просто берет меня за руку!»

У меня совсем не было опыта в амурных делах, как называла их Полина, с которой мы время от времени беседовали на эту тему: довольно поверхностно, надо сказать и с неизменным акцентом на совет «береги честь смолоду», но всё же мне показалось, что Орлов тоже проникся ко мне интересом.

«Неужели лишь показалось?» — в десятый, наверное, раз мысленно задалась я вопросом.

Нет, я не была столь наивной и совсем не рассчитывала на то, что взрослый мужчина «с ходу западёт» на меня, если выражаться по-Машкиному, и, «теряя тапки, втюрится» в такую как я — с кучей тараканов в голове и без всякого опыта в интимной жизни. Но все же… Мог бы позвонить… Хотя бы чисто из вежливости…

«А откуда у него мой номер телефона? — не раз и не два выступала я адвокатом Кирилла Андреевича в рассуждениях с самой собой, — Я же ему его не сообщила!»

«А он разве спрашивал?» — в эти «дебаты» с самой собой неизменно вклинивалась моя заноза—интуиция.

«Нет… — мысленно признавала я, и все же не сдавалась: — но с его-то возможностями узнать номер — проще простого! Было бы желание…»

«А желания-то и нет! — сама же интуитивно рубила правду-матку, — Смирись и забудь! — и тут же робко допускала: — А может, не желания нет, а возможности?.. А что он мне скажет о том случае в операционной, даже если встретимся? — в сотый раз задавалась я вопросом. — Видимо, подтвердит информацию, которую донес до меня Михаил. Скажет: да, твоя мама бросила свою пациентку — не больше и не меньше… Неужели Орлов действительно мстит за жену? И мне, и Мише? Делает это в связке с Жаровым? Возможно… Ведь Каменнолицый тоже заинтересован отомстить…»

Миша был абсолютно в этом уверен. А я… Я так и не смогла смириться с таким положением вещей… И чем дольше я это обдумывала, тем навязчивее мне казалось, что в рассуждениях Новикова закралась какая-то ошибка. Фатальная, но не правда, как он утверждал, а всё же ошибка.

Подсознательно я отчаянно стремилась оправдать маму. И Орлова. Мне стойко виделось, что он не из тех, кто будет мстить бездумно. Особенно тем, кто фактически не был замешан в том мутном деле с его женой. Жаров — да! Я допускала, что тот мог мстить автоматически: исключительно по родственному признаку. Но Орлов… Орлов казался мне трезво мыслящим человеком.

«Более честным… Более рассудительным… Более порядочным», — мысленно убеждала я себя и неустанно соглашалась со всем этим. Соглашалась со всем, за исключением одного: того, что пытался внушить мне Миша. Месть Орлова, по его мнению, была не столь прямолинейной, как у Жарова. Она представлялась моему «жениху» настолько изощренно завуалированной под заботу обо мне, что была совсем незаметной на первый взгляд.

«Нет! Этого не может быть!» — мысленно спорила я с этим утверждением Новикова. Всё это так не вязалось с тем, что я успела узнать о Кирилле Андреевиче за те два дня нашего с ним общения.