Всплеск в тишине

— С чего бы это? — изумился я, — моё отношение к господу и церкви никак не изменилось оттого, что Святой престол решил подвергнуть интердикту всю Венецию и её жителей, за захват крестоносцами христианского города Задара.

— А представителям рода Дандоло так и вообще запрещено приближаться к священной земле церквей и кладбищ ближе, чем на сто метров, — добавил сеньор Франческо, постучав свитком по ладони.

Когда священник, раскланявшись со мной ушёл, и мы наконец остались одни, поскольку Агнесс ушла рассказывать печальную новость подругам, компаньон подозрительно на меня посмотрел.

— Витале?

— Да сеньор Франческо? — я сделал невинный вид агнца.

— Меня, как и твоего дядю, продолжают терзать смутные сомнения, насчёт своевременности твоего исключения из рода.

— Это просто совпадение сеньор Франческо, не берите в голову, как говорится пути господни неисповедимы, — ответил я, смотря на него честными глазами и перекрестился.

— Ну-ну, — было видно, что он слабо мне верит ни смотря ни на какие заверения.

Глава 30

На бедную Венецию события за последние две недели валились с такой скоростью и частотой, что жители уже слабо понимали, что происходит в их некогда спокойной и размеренной жизни. Когда объявили ужасную новость о том, что все церкви закрываются в связи с отлучением всего города, и все церковные обряды, кроме крещения младенцев, прекращаются, люди высыпали на улицы. Многие рыдали и не понимали, как жить дальше. У дворца дожа вскоре собралась огромная толпа, вопрошающая Большой совет, что теперь делать. Экстренное совещание элиты слабо повлияло на священников, которые говорили, что ничего не могут поделать, булла пришла вместе с весьма жёсткими разъяснениями, что будет, если кто-то из них ослушается. Совет, подгоняемый народным волнением, принял указ об открытии церквей вопреки воле Папы, а если священники ослушаются распоряжения Большого совета Венецианской республики, их попросту изгонят из города или вообще повесят.

Обстановка накалилась чрезвычайно, я же, дождавшись, когда церкви начнут брать штурмом из-за отказа священников открыть их, появился словно принц на белом коне, встав на их защиту. Когда жители, стали вопрошать меня, как же тогда проводить обряды, отпевать умерших и прочее? Я просто ответил, что с девяти утра до обеда буду осуществлять обязанности главы города, а с обеда до захода солнца, в новом, недостроенном храме, буду проводит все необходимые церковные обряды. Пусть те, кому что-то нужно записываются в очередь у распорядителя, который там сегодня посажен для этого. Обстановка тут же разрядилась, жители, довольные тем, что всё будет как прежде, стали расходиться, прославляя моё имя, ко мне же подошёл сам патриарх Венецианский, утирая лоб от пота.

— Благодарю вас брат за то, что отвели угрозу от храмов Божьих, — склонил он голову, хотя был выше меня по сану, — но вы тем самым подставили под удар себя. Святой престол узнает о вашем своеволии и нарушении буллы, за что может лишить вас сана.

— Ваше святейшество, я беспокоюсь не за себя, — я принял смиренный вид и трижды перекрестился, — церковь в безопасности, паства довольна, а наказание я приму со всем христианским смирением.

— Благослови вас бог ваше высокопреосвященство, — он перекрестил меня, и я наклонился, чтобы поцеловать его перстень, — я попробую отстоять вас перед Святым престолом.

— Благодарю вас ваше святейшество, — ещё раз поклонился я ему, с полностью покорным видом. Правда стоило священникам уйти с площади, как я выпрямился, усмешка появилась на губах, и я отправился в родной когда-то дворец, поскольку осталось решить ещё одну м-а-а-ленькую проблему.

* * *

— Это шантаж! Ты нагло пользуешься ситуацией! — мама, с тяжело вздымающейся грудью, стояла на пороге ворот дворца, и гневно на меня смотрела. Точнее не на меня, а на счетоводов и переписчиков, а также две сотни солдат, вместе с моей личной охраной.

— Да, — согласился я, — и похоже у тебя нет другого выбора, кроме как согласиться. Помню недавно в подобной ситуации был я сам. Как ты тогда сказала? Это будет тяжёлым решением для меня.

— Ты! Ты! — она не могла подобрать слов, чтобы выразить свою ярость, — я только хотела простить тебя, а ты опять за своё!

— Ну ладно, что это я тебя ещё и уговариваю, — я пожал плечами, показывая всем сворачиваться и уходить, — сами придёте и будете умолять провести обряды. Насколько я помню в булле было ещё написано что-то про сто метров запретной зоны для рода Дандоло.

— Стой! — в отчаянии выкрикнула она, — хорошо, я согласна пустить твоих людей в дом, в обмен на допуск всего рода к церковным обрядам и мессам! Но я тебе этого точно никогда не прощу!

— Я буду очень переживать это матушка, но перед законом все равны, — пафосно ответил я, показывая своим, что можно заходить во дворец.