Вспоминая Эверли

Часть меня задавалась вопросом, был ли это наш дом через определенные воспоминания об Эверли и нашей жизни вместе, ведь это объясняло, почему я покинул этот дом. Но часто я просто верил, что это был шанс, и в итоге все вернется на круги своя.

В доме Йорка нет прислуги. Лиза и Пол сами все готовят и приводят в порядок. Для кого-то это кажется удивительным для такой семьи, у которых есть средства для этого, где дворецкий и горничная есть в обязательном списке персонала.

Простые миллиардеры. Какое понятие. Это то, о чем я думаю по пути на кухню, когда помогаю Лизе с посудой и остатками. Магнолия исчезает в игровой комнате, чтобы найти колоду карт. Поскольку я никогда не слышал о джинн рами, или, по крайней мере, не помнил, она была полна решимости научить меня.

Успокаивающая тишина стоит вокруг нас, пока мы моем посуду. Лиза ополаскивает, а я складываю в посудомоечную машину. Я делаю аккуратные ряды тарелок и мисок, задумываясь о том, не мыл ли я когда-нибудь вот так посуду с моей мамой.

Я когда-нибудь вспомню это?

— Магнолия рассказывала тебе о нашем доме около воды? — спрашивает Лиза, прервав тишину.

— Да, хотя там нет поля для гольфа, — говорю я с ухмылкой.

— Хмм, мне может понравиться ваш дом немного больше, — смеется она.

— Вы не поклонница гольфа?

— Да, верно. Гольф делает Пола счастливым, и он работал так усердно эти годы, и несомненно заслужил это. И вид не плохой.

Я киваю, соглашаясь, и начинаю складывать бокалы для вина на верхнюю стойку.

— Вы скучаете по вашему старому дому?

— Конечно, но это ведь просто дом. Воспоминания они все время здесь, — говорит она, указывая на сердце, а не на голову. — Дом — это не здание или дерево, требуемое для его постройки. Речь идет о том, кто с вами внутри. Мой дом может меняться сто раз, но я знаю, что эти двое никогда не изменятся. Они — мой дом, будь мы в хижине или во дворце. У тебя есть дом, Август? — спрашивает она, протягивая мне полотенце.

— Я не знаю, — отвечаю я.

— Ну, пришло время, тебе выяснить это.

Мои взгляд встречается с взглядом Магнолии, пока она танцует в гостиной с отцом, и я улыбаюсь, в то время как часть меня умирает внутри, ведь мои мысли о том, что Эверли сегодня выйдет замуж.

— Думаю, вы правы, — отвечаю я. — Думаю, вы правы.

Глава 11

Эверли

— Мы в самолете, — говорит Сара, почти подпрыгивая на сидении рядом со мной.

— Да, — отвечаю я, избегая ее бурлящего восторга.

— Мы в самолете, и отправляемся в Париж! — восклицает она так громко, что пара перед нами поворачивается и смеется над нами.

— Да.

Так как я не прыгаю вместе с ней от счастья, подруга прибегает к тому, чтобы схватить меня за руку и сильно встряхнуть.

— Эверли!

— Ой! — смеюсь я. — Ты заставила скрипеть мои зубы!

— Мы отправляемся в Париж!

— Я знаю, ты говорила мне это уже сто раз за это утро, — восклицаю я, опуская руки на ее плечи, чтобы она оставалась на месте.

Сто раз, возможно, немного преувеличивает истинное число, но это не за горами. Наш рейс отправляется из Сан-Франциско около полудня, но маленькая Мисс Оверейджер просыпается в пять утра.

В пять часов долбанного утра.

Она также решает, что ей нужна компания в этот ужасный час. Даже после того, как я объясняю, что у нас будет самый длинный полет из всех, она все еще прыгает, как лунатик, говоря о Эйфелевой башне, Горбуне из Нотр-Дам и пирожных. О, выпечка.

Эй, я тоже взволнована, но девушке нужен ее прекрасный отдых.

И я начинаю верить, что не собираюсь подмигивать ей во время всего этого трансатлантического полета. Сколько интересно стоит, чтобы перейти на одно из этих причудливых мест первого класса спереди? Те, которые полностью откидываются и обслуживаются едой из трех блюд? Я наблюдаю, как стюардесса медленно тянет занавес к закрытой зоне первого класса, и ловлю последний проблеск причудливой жизни. Настоящие тарелки, модные очки… место для ног, как праздник. Вероятно, это стоит больше, чем весь мой банковский счет в данный момент. Или когда-либо.

— Скажи мне, что ты не в восторге?

— Я не в восторге, — пытаюсь я сказать с серьезным лицом, но у меня начинает изгибаться губа в гигантскую улыбку, когда я падаю головой на подушку сидения.

— Лгунья! Это будет лучшая неделя в истории! Большое спасибо, что не вышла замуж! Я всегда хотела отправиться в медовый месяц! И даже не пришлось клясться в вечной любви, чтобы сделать это!

У меня сужаются глаза, и я посылаю подруге грязный взгляд, когда она делает кислое выражение лица.

— Ой, извините. Слишком рано? — она сжимает нос, будто воздух внезапно становится кислым, и я с недоверием качаю головой.

Подталкивая ее в плечо, и отвечаю.

— Добро пожаловать, Батхед. Но тебе лучше не жаловаться ни на одну калорию все время, пока мы там.

Сара открывает рот, чтобы поспорить, но я ловлю ее на середине вздоха.

— Ни единого слова, девочка-балерина.

— Хорошо, — хмурится она. — Но никогда больше не называй меня «девочка-балерина».

— Хорошо.