Вспоминая Эверли

Мы с нетерпением смотрим друг на друга, пока на наших лицах не появляется взаимная улыбка.

Это самое замечательное в лучшем друге.

Взаимное слияние разума.

Мы можем смотреть друг на друга и знать, что думает другой без слов, и прямо сейчас я знаю, что Сара задается вопросом, были ли коридорные такими же горячими, как швейцары.

— Да, это было бы очень полезно, — отвечает Сара, и я прикрываю рот, стараясь не захихикать.

Поездка до пятого этажа стоит каждого евро, который мы заплатили.

Оказывается, коридорные не такие горячие.

Они намного горячее.

***

— Это официально, — объявляю я, держа бокал в воздухе. — Я никогда не покину это место!

Проведя наш первый день в Париже, и едва избежав печально известного проклятия джет-лага⁹, мы успешно разбираем наш багаж в номере отеля, не ложась и даже не пытаясь вздремнуть.

Когда я впервые спрашиваю Сару об этой нелепой практике, она рассказывает мне, что это проверенный и верный метод путешественника.

— Ты сумасшедшая, — говорю я.

— Нет, я серьезно. Когда ты прибываешь утром после полета за границу из Штатов, ты должна бодрствовать весь день. Никаких снов в любом виде. Это поможет приспособиться к разнице во времени.

— Как насчет кошачьего сна? — спорю я в самолете.

— Нет.

— Десять минут? Пожалуйста?

— Нет! Потому что десять минут превратятся в восемь часов, а затем ты проснешься в семь часов вечера и будешь бодрствовать.

— Хорошо, — наконец-то уступаю я. — Ты победила.

Итак, я делаю, как говорит подруга, и обхожу роскошную постель, хотя она кричит мое имя, пока мы освежаемся в ванной, обновляя макияж и переодевшись из нашей помятой одежды в самолете. Я надеваю удобную пару джинсов и мои любимые сапоги, набрасываю яркий шарф на шею в паре с толстым шерстяным пальто. Я готова захватить этот день.

Или, по крайней мере, выгляжу так.

Но как только мы выходим на улицы Парижа, я очухиваюсь, и кофе мне не нужен. Хотя я кое-что нахожу. Хорошо, много всего. Девушка не меняется только потому, что она в другой стране.

А этой девушке нужно топливо — кофеин.

Когда мы пробираемся через город, я обнаруживаю, что влюбляюсь в новую сторону меня, кроме того, что никогда не знала о ее существовании. В детстве мне никогда не давали возможности путешествовать. Летние каникулы и выходные поездки на пляж не были нормой в моем мире, и когда я стала старше, просто осталась в своем маленьком пузыре в Сан-Франциско.

Познакомившись с Августом, мы говорили о путешествиях, составляли списки «что если» и «будущие путешествия», но в начале у нас никогда не было денег, а в конце — не было достаточно времени, потому что Август всегда работал.

Я всегда хотела найти время для этого — для культуры и искусства. Наблюдать за людьми и проводить время с теми, кого я любила больше всего. Прогуливаясь по улицам этого древнего города, я поняла, что за моей дверью существует целый мир, и хотела открыть для себя все это.

— Один день, и ты уже подсела на Париж, да? Уверена, это не бесплатное вино? — шутит Сара, отвечая на мое признание в любви к моему новообретенному дому.

— Разве это не удивительно? Столовое вино! Чертово столовое вино, Сара! Бесплатно! Вода — восемь евро, но столовое вино бесплатно! Боже, я люблю эту страну.

Подруга смеется над моей вспышкой, и я наблюдаю, как она поднимает полупустой стакан столового вина, которое пьет с тех пор, как мы прибыли в местный маленький ресторан, рекомендованный нам одним из наших красивых швейцаров. Пройдя то, что кажется милями вокруг Парижа сегодня, и увидев все, от Эйфелевой башни до Нотр-Дама, мы просто счастливы сидеть и стоять на ногах в обозримом будущем.

— Я могу видеть себя живущей здесь, — начинаю я, оглядываясь на крошечные квартиры вокруг нас.

Кованые балконы, цветочные ящики — это идеальное место посреди Парижского рая.

— Ты говоришь это сейчас, но подожди, ты не видела их цены на аренду. Думала, Сан-Франциско дорогой.

— Это того стоило бы.

— Ты никогда не покинешь город, — с уверенностью говорит она, схватив кусок свежего хлеба из корзины, которую только что принес официант.

— Откуда ты знаешь? — спрашиваю я, ненавидя, что Сара находит меня такой предсказуемой.

Я строю новую жизнь, и больше не хочу, чтобы меня считали обычной.

— Хорошо, позволь мне уточнить. Я не вижу, чтобы ты уехала из города в ближайшее время, — каждое ее слово изречено через рот, полный хлеба.

Для балерины она иногда была чем-то, вроде бардака.

— Почему?

Подруга запивает хлеб большим глотком вина, поставив стакан перед собой. Глядя на меня, она просто смотрит, будто это должно быть очевидно. У меня расширяются глаза, когда меня осеняет.

— Август? Думаешь, я остаюсь в Сан-Франциско из-за Августа?

— Думаю, что ты так поступишь, — отвечает она.

— Ты сумасшедшая, — говорю я, качая головой и оборонительно складывая руки на груди.

— Хорошо, тогда уходи. Когда мы вернемся домой, собирай все свое дерьмо и переезжай сюда. Представь себе, Эверли. Сидишь здесь и получается, что оставила все позади. Ты никогда его больше не увидишь.

— Я его и сейчас не вижу, — спорю я.

Сара пожимает плечами.

— Да, но это будет навсегда.