Вспоминая о том, что сейчас в будущем

Он хорошо помнил этого бедолагу. Мужчина мог бы прожить еще лет двадцать, если бы не чума. Благодаря здоровому от природы организму, шанс на выздоровление у больного был велик. Но пациент тяжело переносил хворь и мучился уже достаточно долго. Все тело несчастного горело и было усыпано неприятными бубонами, дурнопахнущими струпьями. Орландо помогал, как мог: прикладывал к изнемогающему жаб, пускал на тело насекомых и пресмыкающихся, даже пытался вскрыть некоторые нарывы и прижечь их железом, но все без толку.

– Помогите, – с мольбой обратился пациент.

Орландо хотел было со вздохом приступить к привычным и ему, и больному ритуалам однотипных и незатейливых процедур, как в голове пронеслась страшная мысль, встревожившая целителя.

– Само собой, – дрожащим от волнения голосом ответил врач, – я дам тебе пить. От воды станет легче.

Чумной доктор ловко подсыпал в стакан цианид – сильнодействующий яд моментального действия. «В конце концов, он серьезно измучен болезнью. Я, действительно, сниму боль. Да и пасть жертвой науки – смерть благородная, а достойная гибель страшна только вполовину». Рука Орландо дрожала, но все-таки верно сделала свое страшное дело. Подавив волнение, доктор поднес стакан к дрожащим от лихорадки губам.

За спиной доктора снова вспыхнул пожар. Орландо вышел из горящего дома только что умершего пациента, неся того с собой на руках. Исследования продолжатся. Какое-то время лекарь чувствовал неприятное чувство вины и горечи сожаления, руки еще дрожали, но от воспоминаний о своем чертеже и о том, как будет здорово, когда схема будет готова, волнения отступают. «Любые средства хороши, если цель оправдана. А что может быть важнее чем служение науке? Так было всегда: слабый умирает, а сильный остается. Я сильный, значит, я могу».

***

Ворон чувствует неприятный острый ком, подкатывающий к горлу. От него даже тяжело дышать. В подвале становится невозможно душно. Ученому видится страшное лицо прокаженного. Но рядом с ним раздается голос пытливого Глэйза:

– А как ты относишься к анархии? Мой брат ее просто обожает, но я никак не могу понять, как беспорядок может обеспечить всеобщий порядок?

Орландо как никогда рад присутствию живого существа подле себя. Обретая уверенность, он отвечает тоном наставника:

– Я люблю анархию, но не люблю анархистов. Особенно таких ярых, как твой брат. Все они заканчивают одинаково: что-нибудь подожгут, сломают, а потом сразу же помирают. Многие светлые мысли ученых грубо втаптываются в грязь народным невежеством.

Немного подумав, ворон продолжается:

– А ты бы мог быть моим учеником, Глэйз. В тебе есть жажда познания, но недостаточно самого знания. Это отлично! Я могу вдалбливать тебе любые свои идеи, а ты будешь послушно их записывать и восхищаться.

Черный пес оскорбленно поджимает губу. В конце концов, у него не меньше гордости чем у ворона. Роль ученика он оставит своему другу Черничке.

– Во мне есть знание. И его достаточно много.

Глава 19. Неискренний свет