Вспомни меня

Мы познакомились в далеком 1982 году, когда оба были первокурсниками. Я – переводческого факультета МГПИИЯ им. Мориса Тореза, он – МИЭМа, в котором после его поступления сняли бронь на военной кафедре. Его звали Даниил Корцов. Данила-мастер. Его золотые руки легко могли починить любой электронный прибор.

Мой любимый был высокий, два метра ростом, играл в баскетбол за свой институт. А я пришла поболеть за свою команду и поорать на трибунах. Не заметить яркого синеглазого брюнета у меня шансов не было. А т.к. я орала громче всех, то и он заметил мелкую горластую девчонку с пепельными волосами. После матча, который они выиграли, он подошел ко мне и попросил меня подождать его в фойе спортзала.

Я дождалась. Даня вытащил из сумки маленькую шоколадку и протянул мне.

– На. Ешь.

– Зачем?

– Сладкое. Вкусно, – пожал широченными плечами. – Просто мне больше нечего подарить тебе, а хочется, чтобы ты улыбалась и радовалась. Наверное, ты голодная. Есть хочешь?

Я в тот день перекусила в нашей столовой, но матч был ближе к вечеру, поэтому в желудке было ожидаемо пусто. Отсутствием аппетита, несмотря на мелкие размеры, невысокий рост и худобу, я никогда не страдала. «Не в коня корм,» – смеялась покойная бабушка, старавшаяся откормить меня до состояния кустодиевской «Красавицы», что, по ее мнению, было нормой. Рожденная перед самой революцией и пережившая ужасы трех войн – Первой мировой, Гражданской и Великой Отечественной – и наголодавшись так, что без содрогания об этом вспоминать не могла, бабуля имела пунктик по питанию, и нормальной с ее точки зрения порцией для девочки можно было накормить трех здоровенных лесорубов, укатавших в кругляк пару гектаров сибирской тайги.

Глядя в синие, как море на картинке, смеющиеся глаза нового знакомого, я честно сказала, что есть не хочу. Все равно еды было взять негде, а домой почему-то резко расхотелось. Мы немного погуляли, а потом он проводил меня до дома, не забыв взять номер телефона.

Наши институты находились в Центре. Мой – на Метростроевской улице, которой позже вернут историческое имя Остоженка, в старинном особняке. Его – в районе метро «Площадь Ногина», которая сейчас называется «Китай-город». Мы старались встречаться как можно чаще. Он приезжал к моему институту, мы покупали мороженое в киоске у метро «Кропоткинская» и гуляли по Гоголевскому бульвару. На том месте, где сейчас стоит возрожденный Храм Христа Спасителя, клубами тяжелого хлорного пара окутывал окрестности открытый бассейн «Москва». Мы частенько забегали в Пушкинский музей, чтобы погреться. Даня любил смешить меня. Однажды, около копии Давида Микеланджело, он встал в ту же позу. Красивый, стройный, с мощным разворотом широких плеч, тонкой талией и невозможно длинными ногами, он выглядел ничуть не хуже знаменитого шедевра. Тогда я не рискнула пошутить, что для сходства ему надо было бы обнажиться. Это были мои первые отношения и меня смущал сам факт близкого нахождения рядом молодого красивого парня. Меня много смущало тогда. За исключением его нежных и робких поцелуев, дальше которых у нас не заходило.

Даня был сиротой и родителей не помнил. Его растила какая-то многоюродная тетка. Седьмая вода на киселе. Он приглашал меня к себе домой, мы вместе пили чай. Ко мне тетя Лариса относилась спокойно, практически без эмоций. И особого тепла в ее отношении к Дане я тоже не чувствовала. Хотя Даня любил ее по-своему, да и она о нем заботилась по мере сил. Отдавала в спортивные секции, переживала, когда болел в детстве, готовила ему еду, стирала одежду.

Мы много болтали с ним обо всем на свете. Казалось, что мы можем общаться мысленно. Я чувствовала, когда ему было плохо. Если я болела, он приезжал ко мне домой. Мобильных тогда не было. Телефоны-автоматы на улицах и домашние телефоны – это было все, что надо знать о коммуникации в то время. Мы часто обсуждали новые фильмы, прочитанные книги. Старались посещать все выставки, которые проходили в городе.

Периодически я переводила для него какие-то статьи по электронике. Для этого он в книжном магазине на Калининском проспекте, который сейчас называется Новым Арбатом, купил мне специальный словарь терминов. Этот словарь и сейчас в моей библиотеке. Он надежно спрятан от чужих глаз, чтобы кто-то из коллег не вздумал попросить, ибо отдать это сокровище я была бы просто не в силах.

Я ходила на все матчи с его участием, орала на трибунах, срывая голос, а потом ждала его после соревнований в фойе спортзалов. При Московском государственном университете Даня нашел секцию акробатического рок-н-ролла. Она была полуподпольная, как и все, что не соответствовало светлому облику советского человека и строителя коммунизма с точки зрения старых маразматиков, управлявших тогда огромной страной и в итоге приведших ее к краху. Но на занятиях было весело, Данька крутил меня своими сильными ручищами, как игрушку, подкидывая к потолку и ловя в крепкие объятия. Многие девчонки в секции пытались строить ему глазки, но он словно не замечал их. И никогда не вставал в пару ни с кем, кроме меня.