Вспомни меня

Саймон и Джоанна возвращаются с дымящимися чашками кофе и какао, но атмосфера между ними по-прежнему холодна как лед. Оба не смотрят друг на друга, хотя делают вид, что ничего не случилось, и с радостными лицами болтают со мной, не особо заботясь ответами. Саймон долго разглагольствует об одном из экспонатов усадьбы. Племянник закатывает глаза, и мужчина обрывает себя на полуслове.

– Джеймс, если тебе не нравится, как я рассказываю, может быть, поведаешь нам, что показалось интересным тебе?

Я оглядываюсь на Джоанну – та сидит с окаменевшим, белым от злости лицом.

– Может, не будем?.. – говорю я, переводя глаза то на одного, то на другого.

Из всех троих только Джеймс сохраняет невозмутимый вид.

– Мне больше всего понравилась потайная дверь в книжном шкафу. Которую установил четвертый граф.

Ответ настолько нехарактерный для того, кто на уроках вечно витает в облаках, что я поневоле улыбаюсь. Джоанна тоже – она довольна тем, что Джеймс оправдался за произошедшее в усадьбе. Саймон явно раздражен.

– Да, она довольно интересна, – произносит он наконец ледяным тоном. Не могу сказать, что стремление взять верх над мальчишкой характеризует его с лучшей стороны.

Джоанна с торжествующим видом слегка приобнимает сына. По-моему, и до нее начинает доходить. Похоже, с Саймона, как с отреставрированных картин в усадьбе, начинает слезать защитный слой, обнажая под собой нечто совсем другое.

Глава 26

Звонит Алан. Минула всего пара часов, как я от него ушла, и у меня невольно возникает чувство, что теперь, когда я дала ему повод, он от меня не отстанет. Раньше было то же самое – чуть поощришь, и все катится по нарастающей.

– Включайте телевизор, местные новости на Би-би-си, – командует сосед. – Я зайду обсудить в десять. Не забудьте поставить чайник, дорогая.

Что?! Однако он уже положил трубку. Я нажимаю кнопку на пульте, ощущая подползающий трепет перед тем, что увижу. И не зря – комментатор как раз заканчивает репортаж о течи в магистральном водопроводе, и картинка на заднем плане сменяется видео с нашим домом сразу после убийства. У двери еще растянут белый тент, криминалисты в спецкостюмах с деловитым видом ходят прямо по клумбам.

Съемка вдруг переключается на группу людей, стоящих возле административного здания. Пара из них держит самодельные плакаты «Справедливость для Джоанны!». Потом дают крупный план мужчины с редеющими, наполовину седыми волосами и щетиной на щеках. Внизу подпись: «Алан Уорнер, сосед и друг убитой».

– Мы здесь, чтобы обратиться к возможным свидетелям, – поясняет он корреспонденту. – Прошло уже больше недели, и мы озабочены тем, что полиция, вместо того чтобы кого-нибудь арестовать, третирует членов семьи.

Я напрягаюсь. Чем нам могут помочь нападки на следствие? Камера переключается на худощавого юношу с мягкими каштановыми волосами и выступающими скулами. «Джеймс Бейли, сын убитой». Я задерживаю дыхание – справится ли он с волнением?

– Мама была чудесным человеком, ее все ценили и уважали. Мы просим откликнуться тех, кто обладает хоть какой-то информацией, которая может помочь полиции поймать ее убийцу. Если кто-то что-то знает – пожалуйста, прошу вас…

У него обрывается голос. В кадр вновь вступает мужчина постарше.

– Пожалуйста, свяжитесь с полицией, если вы находились в той части города вечером двадцать восьмого марта. Убийца должен был испачкаться в крови. Если вы видели кого-то, кто пытался избавиться от одежды или вообще странно себя вел, позвоните по этому номеру. – Он поднимает написанный от руки плакат.

Репортаж переключается на миловидную смуглую женщину с очень коротко остриженными черными волосами. Подпись поясняет, что это детектив-сержант Нур.

– Мы, разумеется, поддерживаем призыв к тем, кто что-либо знает об этом преступлении, обращаться в полицию. Я, однако, просила бы их воспользоваться нашим телефоном доверия. – На экране появляется другой номер.

Едва я выключаю телевизор, как раздается стук в заднюю дверь. «Бежал он, что ли?» – думаю я, внутренне застонав. Открыв, я осматриваю мужскую фигуру перед собой: высокий, плотный, примерно нужного возраста. На голове, правда, ничего нет, однако голос исключает все сомнения.

– Извините, Сара, забыл про кепку, но это я, Алан, – бормочет он, уже стоя в кухне.

Я заглядываю ему через плечо, надеясь увидеть племянника.

– А Джеймс не с вами?

– К сожалению, дорогая, ему нужно было вернуться на работу. Между нами, по-моему, он просто боится сюда возвращаться – вы понимаете, из-за чего. – Мужчина кивает на пол. – Я говорил ему, что здесь все отмыли, но ему, кажется, только еще больше поплохело. Ну, он ведь совсем молодой парнишка, правда же?

Я стараюсь скрыть разочарование. Конечно, я все понимаю, но мне все же хотелось бы, чтобы он вернулся. Это же глупо – вкалывать посменно на какой-то заправке и жить в дурацком съемном доме, когда есть свой, где о тебе могут позаботиться.

– Ну, – говорит Алан, хлопнув в ладоши, – что думаете? Как вам мой дебют на телевидении?

Он выжидающе улыбается.