Вспомни меня. Книга 1

– С чего ты взял?

– Рэйчел рассказала.

– Рэйчел?

– Рыжая.

– А…

У многих теперь вместе с рюкзаками появились и имена.

– Это были силы на весь следующий день. Мало кто понимает, что все эти рюкзаки, трусы и зубные пасты, палатки, фонарики, зажигалки, лекарства, куртки и дождевики стали возможны, потому что одна девочка достала для меня одну раковину. И на следующий день мне хватило сил и ясности ума, чтобы найти след воров и догнать их. И только один человек увидел это – Рэйчел. Я стараюсь не провоцировать интриг, обид, всегда контролирую себя, заставляю ко всем относиться одинаково и ровно. Но это становится всё труднее и труднее.

Он поднимает глаза и в них теперь жёсткость.

– Почему ты делаешь это? – резко спрашивает.

– Что именно?

– Стараешься казаться хуже, чем есть на самом деле. Настраиваешь против себя громко, а заботишься тихо. Легко жертвуешь своим здоровьем на благо других.

Я даже не знаю, что на это отвечать. Разве всё это обо мне?

– Ничего подобного я не делала!

– Рэйчел сказала, это ты достала самую большую раковину. Упёрто барахталась в ледяной воде во время прилива, когда все остальные вылезли. Этим моллюском потом накормили меня и заставили поверить, что заботились.

– Нет, не заставили. Это правда. Не я подумала о тебе. Это Цыпа. Она хотела достать для тебя раковину, но не смогла.

– Вода была слишком холодной?

– И слишком быстро прибывала, – киваю я, не почуяв подвоха.

– А ты смогла?

Его взгляд пронзителен, прямо протыкает насквозь, мне аж больно.

– Сегодня вечером все ели печёную рыбу, разделенную поровну между теми, кто её добывал, и кто хотя бы делал вид, что её добывал. Из всех только одному человеку было неуютно есть, зная, что ты голодная – Рэйчел. Ты заплатила слишком дорогую цену – ты переохладилась. И теперь загибаешься от боли, пока остальные сытые и довольные спят в спальниках и палатках с чистыми зубами и в чистых трусах. И им всем, кроме Рэйчел, на твои страдания наплевать.

Но я… и не ждала другого. Голод, вечный голод не стимулирует думать о других. Это нормально. Это выживание. Что меня удивило, так это ты, Альфа. Твоё присутствие здесь.

– Я прослежу, чтобы костёр как можно дольше не гас ночью. Засыпай и набирайся сил.

Это что-то высокое, вроде небольшой горы, в сплошь застроенной старинными зданиями, улицами. Под горой – речка, а за ней красные крыши и купол грандиозного собора. Я стою у парапета среди толп людей с фотоаппаратами и рюкзаками за спиной, глазею на панораму, а внутри меня такое счастье с придыханием, что я едва могу удерживать его внутри, но оно всё равно прорывается наружу улыбкой до ушей. Я кусаю себя за губу, чтобы притушить его, потому что его причина не в соборе, и не в речке, и не в крышах старинных зданий, в которые я так влюблена, не в причудливых сказочных скверах и парках, не в гранитных тротуарах, засыпанных пожелтевшей листвой. Дело в человеке, который всё время рядом. Мы путешествуем вместе. И я чувствую его всё время. Я думаю о нём каждую секунду и вижу его во всём, что так меня впечатляет, радует, восхищает. Мир прекрасен и интересен только потому, что в нём есть он. Человек. Который рядом со мной.

Beyond the Waves – Eternal

Я открываю глаза. Уже начало светать. Наверное, часов пять утра.

Он лежит на песке рядом со мной. И спит, обняв себя обеими руками – холодно. Мне хочется его согреть… и не потому, что вчера он так незабываемо отогрел меня, а потому что ему холодно. Интересно вот, как бы он отреагировал, если бы я укрыла его чем-нибудь… своим.

Под утро всегда холоднее всего. Часов с трёх ночи, может быть, и до самого рассвета. В такие часы я редко сплю – это практически невозможно, потому что трясёт, как лихорадочную.

Всё, что мне нужно сделать, это тихо расстегнуть спальник, вытянуть его из-под себя, укрыть его одним крылом. Он не просыпается, только хмурится во сне.

А мне не холодно. Не знаю, почему. Не так мягко, как было, но и не холодно. Мне почему-то так… даже теплее, чем спальнике. Наверное, это удвоенное теперь тепло наших тел.

Я закрываю глаза с мыслью, что после моего пробуждения его здесь уже не будет. Он ведь сказал, что старается никого не выделять, ко всем относиться ровно. А спать с кем-то под одним спальником – это совсем не вписывается в его тактику.

Но… проснувшись, он не спешит откинуть одеяло и уйти. Сквозь дрёму мне слышно, как осторожно, почти бесшумно он поворачивается на бок, лицом ко мне. Я это понимаю, потому что ощущаю его дыхание, и окончательно просыпаюсь. Но не открываю глаза. И он снова делает это – нюхает меня. В первый раз было вчера, когда он взял меня на руки, чтобы отнести под камень. Когда наши головы оказали совсем рядом, я слышала, как резко и глубоко он сделал вдох где-то у меня за ухом. Подумала, просто тяжело ему, наверное. Но во время приземления он это повторил. Понюхал, как нюхают звери друг друга или добычу, или воздух… в поисках врагов… или самки.