Вспомни меня. Книга 1

– А, это ты Белоснежка… Неужели я уже умер? Если ещё нет, то ты, наверное, моя галлюцинация? Наяву ты бы никогда не пришла…

– Как видишь, пришла, – говорю ему. – Тебе нужно пить воду!

– И как же он тебя отпустил?

– Кто?

– Твой рыцарь… твоя тень… на кого ты всегда смотришь… но ничего не видишь…

– Что ты несёшь Леннон? У тебя бред.

Он смотрит на меня больным, но вполне осознанным взглядом.

– Здесь тайного гора-а-аздо больше, чем явного… кто-то путал следы, и не понятно, почему его номер оказался на моём рюкзаке, а мой – на его…

– У меня на это давно есть ответ.

– Да?

– Конечно. У тебя номер состоит из двух единиц, а у него из одной. Одна единица отвалилась, её подобрали и прикрепили не к той единице. Вот и всё.

Леннон смеётся, вернее давится кашлем и всем тем, что у него откашливается. Я кривлюсь, пока он всё это сплёвывает в отдельную ёмкость, вылепленную из необожжённой глины – видимо, Альфа придумал.

– Как же всё просто у тебя, Белоснежка… и складно. Только есть одно «но»…

Мне больно смотреть на то, как Леннон шевелит губами – на них самих и в уголке его рта раны.

– Какое?

– Все номера были написаны на цельных листках. Чтобы потерять единицу, её вначале нужно было оторвать.

– Может и оторвали!

– Может. Вопрос только в том, кто… оторвал.

Я переливаю тёплую воду из своей фляги в флягу Леннона.

– Вот, выпей это. Тут и жидкость и средство от жара. Сейчас пойду принесу тёплой воды Умнику, и заодно мазь захвачу – обработать твои раны.

– Он не сможет пить твою воду. Он не приходит в себя.

– Давно?

– С прошлой ночи.

– И с самого утра ничего не пил?

– Нет.

– И лекарство?

– И лекарство.

– Чёрт!

Леннон закрывает глаза и укладывает свою голову на затылок.

– Лучше бы тебе не приходить сюда, Белоснежка…

Мысли у меня тяжёлые, пока грею воду на печке в срубе. Печку эту придумал и построил Умник. Сейчас он лежит там, в хижине, полуживой, и никому нет дела. Печку топят, греются, готовят в ней, а о том, что он вот уже половину суток не приходит в себя, даже не знают. Боятся заразиться. Это понятно.

Альфа всё время крутится рядом. Куда ни пойду – он вечно смотрит в мою сторону. Как клещ, ей богу. Удивительно даже, как это он не заметил, когда я навещала парней в лазарете в первый раз.

На помощь приходит Цыпа – она загораживает его лицо, и долго что-то ему объясняет. Мне хватает этого времени, чтобы перебежать от сруба в лес, а оттуда уже легко и просто к лазарету.

Леннон спит и не просыпается, пока я смазываю его губы. Но стоит мне пересесть поближе к Унику, как он вдруг выбрасывает руку и хватает меня за плечо. От испуга я так сильно подскакиваю, что моя маска спадает мне на шею. Я, конечно, сразу же леплю её обратно.

– Ты бросила меня… вышвырнула, как кусок дерьма… – говорит Леннон.

– Нет! Я не бросала, я просто хотела жить отдельно!

– Отдельно… да, ты говорила «отдельно»… И ещё ты сказала, что жалеешь, что связалась со мной…

Такого я точно ему не говорила.

– …тебя тошнит от того, как я ем, как сплю, как занимаюсь с тобой любовью… липкий… так ты сказала… Липкий и грязный… и квартира моя под стать мне… шкатулка для шлюх… так ты сказала, а чего теперь пришла?

Я хмурюсь, потому что Леннон не в себе. Он то ли бредит, то ли… вспоминает. Всё это не для моих ушей, я понимаю, мне тут нужно Умника жаропонижающим напоить.

– Никто не воспринимает меня всерьёз, – продолжает напирать Леннон.

Я думаю: надо разговаривать с ним спокойно, как будто ничего плохого нет и точно не произойдёт.

– Все воспринимают тебя гораздо более чем всерьёз, – говорю ему то, что он хочет услышать.

– Не в этой жизни, в прошлой.

– А… э… ты что-то вспомнил?

– Да.

Ну вот. Уже все что-нибудь вспомнили, хоть своё имя, хоть имя бывшей, только у меня за исключением ничтожных проблесков, безнадёжный провал.

– Прошлая жизнь осталась в прошлом. Ты живешь сейчас, а не там, где что-то было, но уже прошло. И потом, знаешь, я думаю, не важно, где ты и кто ты, главное, чтобы ты сам себя всерьёз воспринимал.

Леннон отрывает корпус от пола и поднимается над ним, а мне становится страшно. Не знаю, с кем он разговаривал до сих пор, но хорошего вряд ли стоит ожидать.

– Седьмая! – хрипит. – Это ты?

– Я. Что такое?

– Мне показалось… Седьмая, Эл… я что сейчас говорил?

– Ничего. Ты молчал.

– Молчал? Это хорошо.

– Воду тёплую допей. Я сейчас ещё принесу, – с облегчением выдыхаю. – Умник! Открой глаза! Нужно выпить лекарство! – Умник! Умник! Умник! – трясу его, что есть сил.

Это бесполезно. Как его ни тряси – ничего не выходит, он не открывает глаза.

– Седьмая! – вдруг слышу такой ор, что аж уши закладывает.

– Он не приходит в себя уже скоро как сутки! – лучшая защита – это нападение.

– Какого дьявола ты такая упёртая?! А? Я же сказал тебе сюда не входить!

– Я не упёртая! Я просто не могу спать и есть, пока они оба тут умирают! Нужно же сделать хоть что-нибудь! Хоть что-то предпринять! Как мне ему воду в рот вливать, а? Он же без сознания! – тычу в Умника.

Альфа проводит обеими руками по лицу. Потом выпрямляется, и практически вышвыривает меня, как щенка, из хижины.

– Он в сознании… наполовину. Просто нужно будить его. Я сам дам ему воды.