Вспомни меня, любовь

Голубые глаза королевы опухли от слез, ресницы слиплись. Каштановые волосы, обычно столь затейливо уложенные, даже не были расчесаны. Архиепископ заметил, что Кэт не надела ни одного украшения, за исключением обручального кольца. Для женщины, обычно целые часы проводящей перед зеркалом, такое поведение означало только одно: страх Перед Томасом Кранмером сидела падшая женщина, вина которой написана у нее на лице. Обуревавший Кэтрин Говард страх выдавал ее. Королева благочестиво сложила руки:

— Благодарю тебя. Господи, за то, что король так добр ко мне, хоть я и не стою его милости.

— Теперь доверитесь мне, Кэтрин? — спросил архиепископ. Кэт кивнула, но тут же вновь разразилась слезами. Успокоившись, она воскликнула:

— Горе мне, милорд, что я до сих пор жива! Страх смерти не так жег меня, как жжет мысль о доброте и милости короля. Когда я вспоминаю, каким любящим и заботливым мужем он был, я могу только плакать. Но эта неожиданная милость, на которую я не смела и надеяться, заставила меня по-новому взглянуть на свои проступки и осознать их тяжесть. И чем больше я думаю о великой милости его величества, тем сильнее раскаиваюсь в своем опрометчивом поведении — Королева опять расплакалась.

Видя, что сейчас он все равно больше ничего не добьется, архиепископ ушел, пообещав вернуться вечером.

Когда дверь за ним закрылась, леди Рочфорд зашипела из своего угла.

— Не вздумайте ничего говорить, вы, маленькая дурочка! Он хочет погубить вас. Вы что, хотите умереть на эшафоте, как ваша кузина Анна? Ничего не признавайте! Какие у них есть доказательства, кроме сплетен завистливых слуг?

— Король пообещал сжалиться надо мной, если я признаю свою вину, — тихо объяснила Кэт. — Я боюсь, Рочфорд. Я не хочу умирать. Если я признаюсь, что до замужества у меня была связь с Дерехэмом, меня пощадят. Я не умру!

— Признайтесь хоть в чем-нибудь, Кэтрин Говард, и вы уже не будете королевой Англии. Разве не лучше умереть королевой, чем жить в позоре и бесчестии? Стоит вам подтвердить связь с Дерехэмом, король тут же бросит вас. Зная этого старого сатира, можно не сомневаться, что он уже начал присматривать себе новую розу без шипов, которая бы грела его постель и была его королевой.

— Генри не станет этого делать! — запротестовала королева. Леди Джейн Рочфорд горько рассмеялась:

— Джейн Сеймур уже ждала в приемной, когда только выносили приговор вашей кузине Анне. А разве король не начал посматривать на вас и леди Уиндхем, едва успев обвенчаться с принцессой Киевской? Может быть, именно ваша дорогая подруга Нисса займет ваше место в сердце короля.

Кэтрин Говард отвесила Джейн Рочфорд тяжелую пощечину.

— Не смейте трогать жену моего кузена, — жестко предупредила она. — Нисса де Винтер, наверное, единственный человек на свете, которому я могу доверять до конца. Я молю Бога, чтобы из-за меня не пострадали ни она, ни кузен Вариан, ни их дети. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить нашу семью. Это все, что я теперь могу сделать. — Она смерила взглядом свою компаньонку. — Лучше молитесь, Джейн, чтобы король не узнал о моих отношениях с Томом Калпепером и о том, как вы их поощряли. Если я взойду на эшафот, Рочфорд, то вас ждет та же участь. И если только мне удастся скрыть от короля свое настоящее преступление, клянусь, я буду ему хорошей женой — в том случае, если мне позволят остаться ею. Если же нет, я приму свою участь, какова бы она ни была, и буду благодарна за то, что осталась жить.

— Какие мы вдруг стали благородные, — съязвила леди Рочфорд, потирая щеку. — А вы уверены, что это письмо от короля? Когда это Генрих Тюдор прощал женщинам обман? Разве был хоть один такой случай? Скорее всего письмо написал сам архиепископ и воспользовался королевской печатью, чтобы обвести вас вокруг пальца. Кэтрин Говард побелела.

— Не мог архиепископ пойти на такое! — воскликнула она. — Ведь он служитель Божий!

— Те служители Божьи, что служат еще и Генриху Тюдору, предпочитают выполнять его приказания, а не прислушиваться к своей совести. Бог — это нечто далекое и расплывчатое, а король здесь, на земле. А слуги Божьи тоже хотят жить.

Королева опять заплакала. Неужели архиепископ обманывает ее? Она старалась овладеть собой, в то время как леди Рочфорд, стоя за спиной Кэт, зловеще улыбалась.

Многочисленные Говарды, вечно крутившиеся во дворце, вдруг все куда-то подевались. Никто толком не знал, что происходит, но все видели, что королева, еще вчера обожаемая и боготворимая, вдруг впала в немилость. Насколько это серьезно? На этот вопрос ответа пока не было. Все развлечения отменили. Последние дни король проводил либо на охоте, либо запершись со своим Тайным советом. К королеве не допускали никаких посетителей. Те, кто относил ей пищу, говорили, что она очень бледна и ничего не ест.