Вспомнить все или полюби меня снова (СИ)

Джонс долго думает, взвешивает все «за» и «против».

«К черту…»

Он подрывается с места, чем сильно пугает неожидавшую такого напора девушку. Полотенце спадает с хрупких плеч, пока ловкие руки укладываются на затылок и подрагивающую талию.

— Что ты…

Юркий язык затыкает ее, глаза закрываются. Губы мягкие, теплые и влажные от слюны. Элизабет безвольно пытается его оттолкнуть, но после того, как парень парень начинает посасывать ее губы, полностью млеет и тает в его руках, как мороженное под лучами знойного солнца.

— Джагхед, не надо, — шепчет она, когда сама же льнет к нему.

— Если ты думаешь, что я делаю только потому что считаю это должным, то ты сильно ошибаешься. Это вовсе не так.

Комментарий к Part 2

*уже бечено*

Следующая глава точно последняя…

========== Part 3 ==========

Неспешные поцелуи и хаотичные нежные касания продолжались до тех пор, пока горячие ладони внезапно не толкнули грудь, а их хозяйка поспешила ретироваться в соседнюю комнату, прикрывая ладошками лицо и шепча с горечью:

— Я не могу…

Джагхед посмотрел в пол, будто отвернулся от пощечины и вернулся к пустому порогу гостиной, откуда недавно вылетела пулей Бетти, оставляя после себя ядовитую тишину, которая нависла над Джонсом, грозясь обрушиться опасной лавиной из чувств в любой момент. Грудь тяжело вздымается от тяжелого вздоха и не менее тяжелого выдоха, отдаваясь колкой болью в районе сердца. Все затихает.

Он хочет вырваться, пойти за ней, но тело слабнет, словно из него разом выкачали весь воздух. Голову кружит, а цвета становятся слишком резкими, плывучими. Словно пол исчезает из-под ног, он падает, ударяясь спиной об мягкую набивку дивана и рукой об тумбу. Джагхед точно слышит, как разбивается фарфор. маленькие кусочки невидимой вазы разлетаются по полу и звенят. Этот звук сковывает, кровь в жилах леденеет, пока в голове набатом бьют два слова, вылетевших из охрипшего и сломленного голоса Элизабет:

Только ты.

И он падает в небытие.

Почему все так? Элизабет задается этим вопросом уже несколько часов, смотрит на время в телефоне и отбрасывает его на диван. Уже давно идет второй час ночи, а Джагхеда нет дома. Задерживается на работе. Она верила. Ей так хотелось верить, что он просто усердно работает, но такой мысли нет. Есть только одна. Навязчивая, убивающая, липкая и несуразная. Перед глазами до сих пор стоит он, сидящий за столиком и улыбающийся за витриной кафешки, но не ей, молодой девушке, которая сидела напротив и похлопывала по его лежащей рядом ладони. И Джонс не убрал руку, а лишь улыбался в ответ, не прекращая говорить. Хотелось забежать туда, устроить истерику и закатить настоящий скандал с вылитой водой на голову и выдранными клочками волос той шатенки. Элизабет отвернулась. Этот проскользнувший, случайно попавшийся момент в их отношениях дал почву для раздумий и одновременно ставил жирную точку после словосочетания «давай расстанемся».

Он устал от нее? Нашел замену на стороне? Купер ринулась к календарю, который висел на холодильнике, и начала отсчитывать дни. Джагхед никогда не работал так допоздна, а когда все началось? Только месяц назад. Даже раньше? Парень вдруг ни с того ни с сего начал брать подработки. Элизабет искренне не понимала, для чего? Им всего хватало. Вдруг ей приходит в голову, что все то время, что он проводил с друзьями или Арчи, было ложное? Вранье. Он врал? Смотрел прямо в глаза и бессовестно врал, уходя на свидание с любовницей?

Бетт всю затрусило, когда в коридоре послышался щелчок. Обычно с прорезающим тишину или звуки телевизора этот звук вливал в нее некую радость, а видя на пороге усталую улыбку, она подрывалась с места и обнимала его, даря самые нежные, наполненные любовью поцелуи, в то время как большие ладони прижимали к себе все ближе, а губы отвечали с большой отдачей. Сейчас это желание рухнуло куда-то вниз, опало и завяло, как забытый цветок на подоконнике, который совсем недавно тебе подарили.

— Ты чего не спишь? — он обнимает с сзади и шепчет в шею, незамедлительно целуя в нежную кожу. Элизабет отворачивает голову. Не почувствовав привычного понимания и отдачи, Джагхед убирает руки и наблюдает в темноте, за ее недовольным лицом. — Что такое?

Как же она боялась. Купер не была из тех людей, которые окунались с головой в отношения, тонули в чувствах. Она — трусиха, самая настоящая, что ни на есть трусиха. Элизабет готова простить что угодно, лишь бы не уходил, не оставлял одну. Как это низко, неправильно. Сильные чувства толкают человека на безрассудные поступки. Была ли их любовь такой безрассудной?