Вспыльчивый-Обидчивый, Глухой и Забывчивый

В доме воцарилась небывалая до сих пор тишина. Стало так тихо, что я сразу обратил внимание на то, как бьется мое сердце. Я глубоко вдохнул и медленно выдохнул. На душе снова стало легко и радостно.

За все время, которое я здесь нахожусь, мой глаз привык к темноте. Но сейчас, чувствуя себя более свободно, я пустил свет в комнату, открыв ставни. Только я сделал это, так меня сразу поразило насколько здесь было до ужаса грязно.

Не теряя времени, я решил выдраить самые грязные уголки этого дома. Убирая, я неустанно думал о старцах, об их тяжкой жизни. Я умышленно находил самые грязные места и радовался тому, что вычищал их. Некоторые места были очень запущенными: видно было, что здесь давно не убирали. «Не хватает здесь женской руки. Ну что же, побуду я за нее» – весело думал я, отдирая приросший мох от сырой деревяшки.

Я настолько увлекся работой, что не замечал ничего, что происходило вокруг меня. Время как будто никогда и не существовало. Казалось, что я попал в какой-то сказочный сон. Я никогда не испытывал такой радости, вытирая грязь и другие зловонные мерзости. Я не мог остановиться, мне хотелось еще и еще что-то вычистить.

Из такого, казалось, вечного сновидения меня вывел резкий хлопок. Я обернулся и увидел позади себя младшего брата. Он недовольно смотрел по сторонам, точно отыскивая что-то. Посмотрев на меня, он не сразу переменил выражение лица. Видимо он соображал, чем я занят. Как только он нашел ответ, его лицо сразу переменилось и губы скривились в довольной улыбке.

– Ты только зря время тратишь, – насмешливо сказал он.

– Почему? – спросил я машинально, еще не понимая, о чем идет речь.

– Потому что никто не заметит, что ты поубирал. Им на это наплевать. Мне доводилось несколько раз делать что-то для них. Братья ничего не ценят и не замечают. Твой труд будет потрачен впустую… Куда он ее спрятал?

– Кого? – все также бессознательно продолжал я.

– Водку.

– А вы что, пьете? – удивленно, с некоторой наивностью в голосе спросил я.

– Бывает иногда, – сказал младший брат и пожал плечами, которые как будто говорили: «ну, пью, и что с того?»

Он искал везде, по всем закоулкам; искал водку быстро и нервно, что-то без умолку бурча под нос. Было видно его раздражение.

– Ну точно с собой унес!

– Кто? – все с той же наивностью в голосе говорил я, нервно наблюдая за Владимиром Иванычем.

– Еким… Едреный лапоть!.. От старый черт, точно унес!.. Ладно. Поищу в кладовке, может там есть…

Младший брат ушел в другую комнату. Я краем уха слышал его шушуканье и наговоры на брата.

– Ха-ха! – закричал он во все горло. – Нашел ее, нашел!.. От хитрый жук, в карман куртки спрятал. Ха-ха!.. От меня не спрячешь.

Я не знал, что ему ответить. Я испытывал невольное уважение к этому человеку, и закрыв глаза на то, что с отвращением смотрю на алкоголь, радостно крикнул:

– Ура! Я рад за вас.

Я испугался собственных слов. «Я только что обрадовался тому, что человек будет одурманиваться? Господи, что я сказал?» – испуганно спросил я сам себя.

Младший брат подошел ко мне с довольным лицом, держа открыто бутылку в руке.

– Да брось ты это пустое дело. Пойдем я тебе покажу, чем я занимаюсь все время.

Мы зашли в его комнату. В ней было очень светло. Все было заставлено посудой и книгами. На полу было много мусора и инструментов; кое-где валялась макулатура, служащая либо опорой, либо подставкой. В комнате было очень грязно.

– Как вы тут умудряетесь что-то отыскать в этом беспорядке? – спрашивал я, жадно рассматривая все вокруг.

– Гению беспорядок не страшен.

– Скромный вы, однако, человек, – радостно заметил я.

– А то! Все что нужно знать образованному человеку – я знаю. Отвечу на любой вопрос. Задавай!.. Нет ничего такого, чтобы я не знал.

– А что это у вас такое?

Я взял какой-то скрюченный предмет с оттопыренными в стороны крыльями.

– Вожусь с этим делом уже вторую неделю. Ничего не выходит. Это ангел… Я занимаюсь гончарным делом, иногда леплю статуи и рисую.

– О! Это очень интересно.

Младший брат поставил водку и стал показывать мне свои работы. Мы начали осмотр с самых больших его работ. Потом перешли на картины и, наконец, на посуду. Как бы не казались величественными и красивыми его скульптуры и картины, все они померкли перед его посудой. Она была так проста и хороша собой, рисунок на ней казался мне настоящим, не вычурным, как на тех картинах, и передавал чувства младшего брата. Я был особенно щедр на похвалу только тогда, когда рассматривал расписанные тарелки и чашки.

Я считал самым благоразумным человеком в этом доме старшего брата; но он плохо слышал. Приходилось кричать и надрывать горло. Со средним братом можно было побеседовать разве что о бабочках и цветочках. Разговаривая на другие темы, он начинал зевать. Поэтому общение с младшим братом мне понравилось больше всего.

Я так же замечал, что он веселел со мной.

Мне отчего-то невыносимо захотелось поделиться своими переживаниями с младшим братом. Мне захотелось похвалить его братьев.