Вспышка. Том 1, 2

— Только ему эти ваши изучения нафиг не нужны. Стоило прийти в сознание и — шмыг, сразу подался в бега!

— Поэтому мы здесь для того, чтобы его вернуть, — наставительно заключил Иван. — И никакая шумиха нам не нужна. Понимаете? Мы должны сами.

— Я-то понимаю. Только чем дольше мы его ищем, тем все меньше у нас шансов его найти. Он сейчас в своей среде, а мы — нет, вот в чем проблема, — сказал Лузин, обошел ассистента.

Иван ничего не ответил, повернулся и понуро побрел следом за Лузиным и Дмитрием. Время от времени он поднимал бесполезный прибор и вглядывался в тускло и мертвенно светящийся монитор. В радиусе километра ни одного живого существа размером с человека.

Через полчаса, в заранее оговоренное время, Виктор связался по рации с Антоном.

— Ну что, парни, что-то нашли?

— Нет, шеф, ничего.

— У нас тоже. Ладно, продолжайте. Надежда все же умирает последней. У нас небольшое преимущество…

— Какое?

— Наш лохматый друг сильно ослаблен. И еще он довольно крупный и ходит на двух ногах — мы его увидим издалека.

— Я знаю, шеф.

— Ладно, до связи. Удачи…

— Вам тоже, шеф.

— …И, это… Антон?

— Да, шеф.

— Будьте с ним осторожнее. У меня плохое предчувствие.

В ответ несколько секунд тишина.

— Хорошо, Виктор Иванович. Все будет нормально. Конец связи.

Лузин отключил рацию, вытер с лица капли. Его спутники смотрели с надеждой. Лузин помотал головой: ничего. И они двинулись дальше.

Им его не найти, думал Лузин. Он слишком крепкий орешек для них. И дело даже не в том, что они потеряли время, что дали монстру фору в два часа. Даже если бы они вышли за ним в лес через минуту, он бы уже исчез между деревьев, растворившись в зелени и тенях. И Лузину совсем не нравится такой неожиданный и пугающий ход мыслей.

Зверь.

Мне удалось пройти человеческий заслон, но я понимаю, что это не конец. Эти настырные твари будут преследовать, чтобы вновь заточить в блестящую тюрьму, вновь утыкать иглами и…

Что они хотят? Для чего я им нужен?

Многие годы, сотни лун мое немногочисленное разрозненное племя жило вдали от людей. Под их напором и жаждой захвата новых земель моим соплеменникам приходилось уходить все дальше на север, глубже в непроходимые дебри тайги, перебираясь по крутым склонам, переплывая быстрые и холодные реки. Но люди все равно настигали нас рано или поздно. И тогда приходилось вновь срываться с насиженных мест, с протоптанных троп, покидать удобные жилища.

И так без конца.

И это бегство сказывалось на численности племени. Слишком сурова жизнь кочевников. А людей, наоборот, становилось все больше. И в подмогу себе они придумывают все более совершенных помощников — летающих, проламывающихся через чащу, убивающих на большом расстоянии.

Но когда-то все было совсем не так.

Когда-то эти твари были нам совершенно не страшны. Они сами нас боялись.

С неба закапал дождь, теплый и освежающий. Я поднял глаза к небу, поблагодарил. Это друг, он помогает уйти. Это хорошо.

Вновь засосало под ложечкой. Голод и слабость. Это плохо.

Чем они меня кормили, когда я лежал без памяти и недвижимый?

Чем-то, что заменяет обычную еду. Придумывать они горазды. Может поэтому их становиться все больше? Они захватывают земли, меняют природу вокруг себя, создают технику, потому что сами слабы. И чем дальше, тем становятся еще слабее и ленивее.

Сорвал на ходу с дерева кору, кинул в рот, стал медленно перемалывать. Затем нагнулся, собрал несколько маленьких красных ягодок. Не перестаю при этом слушать лес, стараясь как можно быстрее уловить приближение людей.

И продолжаю идти.

Главное сейчас уйти. Как можно дальше. Пока я еще слаб, чтобы точно уловить сигналы своих родных. Они далеко. Люди не могли изменить меня настолько, чтобы лишить сильной природной интуиции и природной силы. Предки накапливали эту силу для, они становились лишь все сильнее с каждым новым поколением. И это закономерно. И мое потомство будет сильнее меня. Так было всегда, и так останется впредь.

Да, нам приходится бежать от расползающихся по земле двуногих крыс, да, нас становится все меньше. Но Земля слишком велика даже для них. И она слишком сильна. Она еще не раз ответит на их безудержную жадность. Они еще пожалеют. И тогда это временное пребывание их на Земле, это мнимое господство закончится.

Я продолжил идти вдоль опушки.

Здешние леса мне не нравятся. Здесь мало деревьев, много пустырей, полей и везде, везде следы людей, их невыносимо-резкий неестественный запах.

Пройти их преграду мне не составило труда. Узкие проходы, перекрытые лишь распашными узкими стенками. А еще эти глазки — маленькие, прозрачные, мертвые, но каким-то непостижимым образом следящие за мной. Сперва я почувствовал их взгляд, лишь потом увидел. Лучи особой, придуманной человеком вибрации. Поэтому я сразу смог различить их среди других лучей и принять меры. Оказалось, что «закрыть» эти глаза проще, чем настоящие. У них вибрация уж очень тонкая и слабая.