Всратые писатели

Москва зимой, как ром-баба: верх прикрыт белой глазурью, а снизу чавкает напитанное алкоголем коричневое месиво. Вот и сейчас, проходя через двор элитного ЖК, Антон перемешивал белый снег с коричневой жижой.

По двору были разметаны машины: разные дорогие (но не запредельно) иномарки. Красивые, скользкие мраморные плиты, железная ограда от посторонних и пост охраны.

Вот оно счастье, нет его слаще.

– Вам до *********** ?

– Да

Место из которого они выезжали раньше было Подмосковьем и чтобы добраться до Москвы нужно было идти до остановки, ждать автобус, на автобусе ехать до вокзала, там садиться на электричку, ехать на электричке, потом садиться ещё в метро и ехать в подземке до нужного места. Теперь тут ездили московские автобусы и было проложено московское метро. Нью Москва.

Наверное так, в сравнении, чувствовали бы себя какие-нибудь люди 17го века, если бы проехались на поездах 19го века. Антон видел из окна такси с застывшей грязью по краям большой поток машин, тянущиеся вверх новостройки и симпатичные рекламные баннеры по обе стороны дороги.

Улыбающиеся молодые люди напоминали Антону самого себя, именно таким он представлял себя внутри. Так-то он уже был староват, но в душе и в своей голове выглядел именно так.

Колоссальное удовольствие.

Погода была уже около плюсовая, то есть в течении нескольких дней прыгала вокруг нуля: от слабенького минуса до небольшого плюса. Поэтому снег выпадал, таял, превращался в грязь и леденел. Круговорот грязи в Москве. Сегодня, согласно прогнозам погоды, мы должны были повторить этот цикл и с утра должен был выпасть снег, но его ещё не было.

Пробка тихонько тянулась через сплетенную через весь город паутину дорог. Разноцветные мушки перебирались в сетях, пытаясь скрыться от лап современного мира, заматывались в коконы, пока в них впрыскивали яд и спокойно продолжали ехать к своим мушиным семьям, на свои мушиные работы и свои мушиные дела.

Антон заснул и проснулся от резкого холода, дунувшего на него откуда-то сбоку. Он ощутил, что уже совсем продрог и начал зябко ёжится.

В дверь залезла голова и объявила.

– Ну все, приехали, выходи

Антон выполз в два неловких перескакивание с сиденья на сиденье и одно подбирание выпавших ключей и телефона.

– А мы где? Это не то место, куда я заказывал такси.

– Вы в середине маршрута поменяли точку назначения, я вас не стал будить и просто приехал на точку.

– Но я же спал.

– А я рулил. Ну все, я поехал.

– Да погоди, ну я заплачу, только довезите по-нормальному.

– Ладно, вле…,– таксисту в голову прилетело копье, пригвоздив его к дорожному покрову и спрятав за машиной.

Антон ничего не понял. Но уже через секунду из леса напротив начали выбегать чёрные монахи с копьями и посохами. Они бежали в сторону Антона и яростно кричали.

– Очищение, очищение!

Он побежал в сторону леса, прочь от страшной толпы. А толпа кричала, бежала, перепрыгивала через поваленные деревья и кочки, кидала копья и стучала посохами где-то за спиной.

Антон бежал, бежал сквозь чащу. Прыгал и сопел раскровавленным горлом, которое уже совсем обалдело от холодного воздуха и через силу только вдыхало его, чтобы не перестать дышать из-за кучи причин, догоняющих сзади.

Погоня не прекращалась, но не настигала. В итоге Антон выбежал на поле посреди леса, где находилась большая сцена с мощным освещением, а перед сценой стояло разновысокое темное капюшончатое множество голов.

Тут уже бежать некуда, он остановился и спиной начал ждать копье или удар посоха по голове. Уже ощущая это соприкосновение всей своей нервной системой, он смирился со смертью, но почему-то ее не следовало. Он просто стоял и покачивался от усталости.

А мимо него абсолютно спокойно, без всяких криков, проходили те люди, которые только что гнались за ним. Только один, когда проходил, обернулся и сказал тихонько знакомым голосом.

– Не переживай, таксист был роботом, иди за нами, к сцене.

Пока Антон переводил дух, повалил снег. Поля муки. Снизу пролегали поля свежевысыпанной муки, еще не помятой ногами и не подтаявшей при очередном повышении температур.

Мука была кое-где рассыпчата, кое-где скомкана в катышки и кусочки. Она была так похожа на настоящую, что ее хотелось съесть, убедиться мука это или снег. А может соль или сахар. Нет, точно не сахар, сахар слишком крупный.

Он стоял и втаптывал снег в подошвы ботинок, а хотелось втоптать еще сильнее, как-будто взять его в руку и пожмякать, и похрустеть. Поэтому он стоял и то втаптывал, то вкручивал снег под собой.

В мучной теории его раздражали снежные, гладкие сугробы по сторонам. Они выглядели как обычный снег. Но он понял, что это соль.

От этого во рту встало ощущение сольной сухости, как-будто сунул себе куча соли в рот разом и в теле стало дурно. В горле появилось ощущение как-будто ее хорошенько протерли наждачкой, а во рту привкус железа.

В полях муки, в окружении кристаллов соли и соляных сугробов стоял он. Тот, кто даст ему напиться воды.

В чёрной монашеской рясе с посохом и большой чёрной бородой стоял мужик и вещал.

«Всратые писатели, приходите все, все приходите. Всех ждём»