Всратые писатели

Мгновение и все вокруг меняется до неузнаваемости. Загон для животных, где запуганные курицы, петухи, свиньи и прочие толкутся в ожидании спасенья, ждут помощи от хитрого и обленившегося хищника – Льва. Он уже потерял всякий стыд, охотник с ружьем на его стороне. Поэтому Лев, не стесняясь и не боясь, ковыряется в зубах, выковыривая оттуда куски мяса и попинывает со сцены обглоданные кости. А вольеру все равно, он только разражается восторженными криками, выплескивает свой страх перед неизвестными и невидимым хищником, который караулит за порогами вальера. Поэтому они бегут на помощь к тому, что подобрее, у кого зубы получше, улыбка пошире, шерсть полоснистее. Пузо побольше, это вообще главный критерий. Большое пузо хищника – символ достатка и успеха.

Пришлось уйти оттуда в зону художественной литературы, пройдя мимо стеллажей с отечественной фантастикой про попаданцев, наваждение ушло.

Всю оставшуюся конференцию в голове играло только одно: опять напьюсь, шуба-дуба, шуба-дуба, блюююююз.

В целом, так Антон и поступил. Вместе с подругой-коммерческой писательницей, поехал выпивать. В этот раз напился умеренно, чтобы не показаться свиньей, а после выпивки пошёл гулять по ночной Москве.

В состоянии сильного, но не беспамятного опьянения ощущается потерянность и покой, когда ничто не волнует, а осознавание происходящего вокруг сужается до точки перед глазами и в голове проходят мысли успокаивающие, уносящие и плывущие.

Пошёл снег. Хотелось затеряться под снегопадом, между разными заборчиками: чёрными из железа, листами на бетонных плитах и высоких. Между неизвестными домами и детскими площадками.

Ночью особенно хорошо видны остатки старых эпох, подсвеченные фонарями, они всплывают вдруг из ниоткуда, потоком вырываются из лиловой темноты.

Кирпичные здания с обваленными крышами, разваленные недоростки одноэтажки.

Старые районные борды «информация о районе» с беспомощными бумажками-оповещениями о концертах почти что погасших звёзд. О телепостановках и разных бытовых услугах типа мужа на час или ремонта.

В этих лиловых сумерках с тихо падающими снежинками, принимающими цвет окружения: то фонарно-жёлтые, то фиолетово-сумеречные,– легко теряешься. Посреди всех этих заборов и полуразрушенных зданий окраинного центра и старых домов хотелось закутаться в Москву, попасть в самый ее центр. Уловить суть Москвы, которая далеко запрятана от жадных взглядов застройщиков и которая находится далеко-далеко от Москоу-Сити и им подобных гламурных башен Саурона.

На улице в такую темноту уже почти никого не было, но на набережной прогуливались бессонные собачники. В полуслмнамбулическом состоянии, отойдя ото сна, они проходились со своими самыми верными и скорее всего единственными друзьями.

Друзья подбегали то лизнуть, то обнюхать, что отвлекало от потерянного состояния. Ищейки вытаскивали потеряшку своим радостным лаем и прыганьем, поэтому с набережной пришлось уйти в бесчисленные дворики с маленькими детскими площадками. Потихоньку, однообразно повторяющиеся схемы, запутали Антона и вдруг вывели его к подъездному подвалу с большой вывеской: «Всратые писатели». Это было забавно, Антон вошёл в неизвестность.

Во мраке, разрезаемом неоновой подсветкой, находится множество людей. Безумно душно и жарко, почти как в цеху. А толпа постоянно бурчит, декламирует, произносит. Толпа лезет друг на друга, толпа занята какой-то тяжелой работой. Иногда из толпы выныривают какие-то отдельные личности: шахтёр в каске, студент с подтяжками, дворник, стриптизерша и другие. Толпа, как водоворот, затягивает Антона, он идёт по кругу, к центру воронки, где очевидно происходит самое главное.

Рядом появляется девушка.

– Что здесь происходит?

Девушка проползает мимо Антона, водоворот несёт и ее.

– Мы участвуем в коллективном творческом процессе.

– Всмысле?

– Ты увидишь.

Это похоже на очередь в аэропорту, когда ты идёшь по лабиринту ограждений и смотришь как впереди проверяют пассажиров, только здесь за головами не видно, что происходит в центре, но оттуда как-будто бы исходит свечение.

Слышно, как в другом конце подвала читают рэп. Это квинтэссенция всего самого безвкусного, что было когда-либо в рэпе, но от этого оно становится даже интересным. Настолько плохо, что даже хорошо.

«Мы на хорошем начале мы в деле, на беспределе нам не нужен велик как так у нас есть Гелик,

хэштэк как попасть в реки мы делаем музон вопреки всему миру

Дрожь по ногам пам пам катит караван мама ама криминал дал дал суету на районе навёл (Чикаго)»

Люди что-то говорят, подходят, читают, разговаривают вокруг, шутят, каламбурят и не прекращают свой круговой ход.

В центре парень с печатной машинкой, кепке, чашкой кофе и сигаретой во рту быстро-быстро отпечатывает что-то на туалетной бумаге, а потом сканит и это что-то размножается на туалетных рулонах и продаётся по цене рулона бумаги.

Есть несколько видов туалетной бумаги, от самой отвратительной: коричневой однослойной,– до разноцветной многослойной. Разумеется, цена у них разная.

– Брать будешь?,– поинтересовался парень у сканера.

– А что это?