Встреча

– Тому, что он на свете не единственный, у кого есть проблемы с самим собой…

– Хочешь раскрыть ему глаза? – Вопросы, которые задавал Варфоломей, были скорее неким экзаменом, чем простым любопытством. – И как же ты намереваешься это сделать?

– Ну… – Светозар немного замялся. –Что, если… продолжить… предприятие?

– Провести сепарацию дальше? – Заметив недоуменный взгляд друга, Варфоломей пояснил: – Сепарация – разделение сознания, когда душа сама себя видит в нескольких Ипостасях, которые обычно скрыты от нее. Эта операция так называется. Так ты хочешь усилить эффект и заставить его видеть Детские Ипостаси других людей?

– Да… Мне кажется, это будет полезно для него.

– Мне тоже. Раз уж, так сказать, начали… Только учти, хоть я позавчера официально и получил право без разрешения проводить ее, все же нужно быть очень осторожными. Перевод на вторую ступень – сложный процесс, порою даже опасный, мне понадобится твоя помощь. Не смущайся, что не умеешь, просто внимательно слушай меня и делай, что я говорю. Что, готов начать?

Светозар с волнением закивал. Ангелы встали позади Вячеслава, что-то увлеченно вещавшего тем временем. Дождавшись, пока он, наконец, замолчит и станет слушать Тарасова, они, переглянувшись, с молитвой простерли над ним руки…

***

Миша читал мне очередную психологическую лекцию, когда я вдруг удивленно заметил, что не понимаю смысла его слов. Это неприятное состояние, сопровождавшееся каким-то странным гулом в ушах, длилось всего несколько секунд, потом я закрыл глаза, чтобы моргнуть, а когда открыл их, с еще большим удивлением увидел над собой лицо не на шутку встревоженного психолога, бившего меня по щекам. Как из тумана прояснились наконец слова, которые на самом деле звучали довольно громко:

– Слава, что с тобой?! Тебе плохо?! Очнись!..

Последним ко мне вернулось обоняние, о чем сообщил резкий запах нашатыря. Я пришел в себя.

– Ты болен? Давно это с тобой? – беспокойно спросил Тарасов.

– Да не… Сам не знаю, что это было, – ответил я и тут осекся: позади Михаила кто-то стоял. Кто-то маленький, но не Славик. Я чувствовал это…

Миша отошел, чтобы налить мне воды, и перед моим взором предстал еще один Ребенок: совсем крошечный, худенький, с огромными красивыми глазами. Он с живым интересом рассматривал меня.

– Миш, – дрожащим голосом позвал я. – У меня ухудшение…

Тарасов обернулся.

– Я вижу твоего Ребенка.

Немое удивление. Раскрытый рот… который быстро закрылся вновь и прошептал:

– И какой он?..

Я вгляделся в Мальчика и обнаружил поразительное отличие его от всех обычных живых детей, а именно: бесконечно спокойный, добрый и уверенный взгляд бездонных ярко-синих глаз, приветливая и мудрая полуулыбка, легкий благосклонный наклон головы… Маленький Мишенька выглядел точной копией своего «Взрослого», даже ручки сцепил в замок, как большой. Только очков на нем не было, да вместо костюма – рубашечка с шортиками.

– Он… прекрасен! – так же шепотом ответил я, боясь, чтобы Славик не услышал и не заревновал.

– Спасибо, – улыбнулся Тарасов и дал мне попить. – Он что-нибудь говорит?.. Впрочем, думаю, мне это ни к чему, прости мне мое неуместное любопытство.

– Не извиняйся. Он совсем как ты, ведет себя также и смотрит… Руки сцепил, за тобой повторяет.

– А может, это я за ним повторяю? – хитро прищурился Михаил, и Маленький Миша счастливо захихикал, оценив предложенную им идею.

***

– Фу-ух, дело сделано, – встряхнув руками, выдохнул Варфоломей. Светозар заботливо произнес на ухо своему человеку напутствие:

«Полюби их так же, как я люблю тебя…»