Встреча на далеком меридиане

В конце коридора находилось несколько небольших комнат для руководящего состава. Стены там были выбелены, железные кровати выкрашены белой краской, и на каждой была постелена туго натянутая, без единой морщинки простыня и лежали две подушки. Но не было никаких признаков того, что в этих комнатах кто-либо ночует. Валя ввела его в одну из таких спален; кроме кровати, там стояли стул, столик и комод светлого дерева. Через окна с двойными рамами видно было только небо да скалистый обрыв, уходящий вниз почти на десять тысяч футов. Ник почувствовал головокружение, отошел от окна и сел на кровать. У него вдруг появилось ощущение странной легкости, словно он плыл по воздуху. Валя неуверенно стояла в дверях, наблюдая за ним. За те несколько минут, что истекли с момента его приезда, она успела взять себя в руки.

— Пройдет, — сказала она успокаивающе.

— Я знаю. Это пустяки. Есть у вас время поговорить со мной?

Мгновение она колебалась, потом коротко кивнула и вошла в комнату, оставив дверь открытой. Она села на стул, сложила руки на коленях и так сидела, точно внимательный, послушный ребенок в присутствии взрослого покорно и настороженно. Она положительно смущала Ника.

— Меньше всего входило в мои намерения нарушать ваше спокойствие, сказал он.

Она все смотрела на него, не мигая, а потом, вместо того чтобы ответить прямо, отвернула лицо и заговорила о том, как она ехала сюда из Москвы, о Когане, о работе и ни слова о своем отношении к Нику. Говорила она по-английски, и потому нельзя было определить, называет ли она его на «ты», как во время того страстного ее признания по телефону перед отъездом из Москвы. Теперь она вела себя так, будто его вовсе и не было, этого последнего их телефонного разговора. И вдруг выдержка ей изменила.

— Не знаю, просто не знаю, как мне говорить с вами! — вырвалось у нее по-русски. — Ведь в тот раз почему я с вами так говорила? Я была уверена, что никогда вас больше не увижу. С тех пор как я приехала сюда, я только и делаю, что стараюсь забыть про все, что было. Я хотела, чтобы с этим было покончено — навсегда, навсегда! И я считала, что так оно уже и есть. Но когда я увидела вас снова, я… — Каким-то беспомощным жестом она прижала обе руки к горлу и так и не смогла сразу договорить. Немного погодя она сказала: — Но вот что я решила: если у вас нет ко мне никакого чувства, его не должно быть и у меня к вам!

— Вы знаете, как я к вам отношусь.

— Нет, не знаю, — сказала она с горечью. — Не знаю. Ведь вы никогда ничего мне не говорили. Даже вот и теперь молчите. Может быть, так оно и лучше, раз нам предстоит работать вместе. — Она встала. — Сейчас отдохните, потом понемногу включайтесь в нашу работу.

Видя, как ей больно, Ник быстро поднялся, чтобы не дать ей уйти, но у него тут же отхлынула вся кровь от головы, и он покачнулся.

— Нельзя делать резких движений, — сказала Валя. — Ваш организм должен приспособиться к здешним условиям постепенно.

Она взяла его под руку и снова усадила на кровать, но одно ее прикосновение моментально оживило все, что было в Москве. Она прижалась к Нику, как будто хотела почерпнуть от него силы. Он нежно поцеловал ее, и Валя опустила веки, прильнула лбом к его щеке, но тут же, снова овладев собой, тихонько отстранилась.

— Отдохните часок, — сказала она. — Так бывает, только когда попадаешь сюда в первый раз.

Валя ушла. Ник растянулся на постели и закрыл глаза. Через несколько часов приедет Гончаров, и уже больше не представится случая поговорить с Валей наедине. Работа их всех целиком поглотит. Ник забылся тревожным, неглубоким сном.

Проснувшись, он увидел в дверях Геловани и Валю.

— Как себя чувствуете?

— Превосходно, — ответил Ник, сразу вскочив с кровати, хотя по-прежнему перед глазами у него как будто все плыло, и ощущение это было неприятно. Они начали убеждать его лечь, но он и слышать об этом не хотел. — Пройдет, — уверял он.

Ника злила эта его физическая слабость, он решил заставить себя преодолеть ее — ему не терпелось начать приготовления к опыту. Но Геловани настоял на том, чтобы сперва он осмотрел станцию.

— Есть вести от Гончарова? — спросил Ник.

— Еще слишком рано ждать звонка.