Встреча на далеком меридиане

Они провели Ника на самый верхний этаж, весь отведенный под лабораторию. Здесь шла одновременная подготовка к нескольким опытам, но работу выполняли всего двое молодых ученых. Одетые в плотную, теплую одежду, они работали молча, на большом расстоянии друг от друга. Валя казалась замкнутой и озабоченной. Если Ник сожалел о том, что ей приходится быть здесь, то Валю его присутствие растревожило еще больше. Ее бремя было более тяжким, и Ник решительно не знал, как ей помочь. Он не знал ее мыслей. Она держалась несколько поодаль от него, когда они все трое спускались на первый этаж. Там Нику показали огромную кухню, где орудовал повар в свитере и его помощник — оба в белых халатах, затем столовую, рассчитанную на полсотню человек, хотя на обеденном столе было расставлено не больше десятка приборов, потом ремонтную мастерскую, где работал всего один рабочий. Они зашли в кладовую, она была завалена ящиками, теплой одеждой и лыжами. Он всего веяло холодной) тишиной, и Валя словно отстранялась от него — была так же далека, как и весь остальной мир. За ее молчанием и сдержанностью Крылась происходившая в ней внутренняя перемена. Все здесь в горах оказалось не таким, как ожидал Ник, и это чувство неожиданности еще усилилось, когда они вошли в башню, казавшуюся такой зловещей, пока он видел ее снаружи. Внутри это была цилиндрической формы резонирующая камера. Мостовые краны, сейчас стоявшие в бездействии, переплелись вверху, образовав путаную сеть. На цепях, прикрепленных к крючьям, в прохладном, словно застывшем воздухе висели гигантские полюсы магнита. В обычном месте все это не удивило бы Ника, но на высоте трех миль, где-то в поднебесье, это казалось невероятным, и, однако, с узкого балкончика посреди башни Геловани как ни в чем не бывало указал на ящики, в которых находились две камеры Вильсона: их предстояло поместить одну на другую при изучении странных частиц. В башне работало всего двое — очевидно, устанавливали связь.

Ник представил себе, как выглядела станция в летние месяцы, когда тут были, должно быть, десятки и десятки людей, мужчин и женщин ученые-физики, сотрудники станции, рабочие, — и все в лихорадочной спешке старались сделать как можно больше до наступления непогоды. Потом, наверно, был дан сигнал — прогудел колокол или было сказано слово, — и все побросали инструменты и приборы и понеслись вниз, туда, где воздух такой, что им можно дышать, а тут осталась лишь небольшая группа людей ежемесячно сменяющихся, которым предстояло выдержать жестокую осаду зимы и неуклонно двигать дело вперед.

Масштаб проводимой на станции научной работы поразил Ника, но, хотя он повидал здесь уже многое, он пока еще не заметил никаких признаков непосредственной подготовки к опыту, ради которого приехал. Он все оценил и одобрил, на его снедало нетерпение.

— Я полагал, что установка для экспериментов с частицами высоких энергий является здесь основной, — сказал Ник Вале по-английски. — Где же все это?

Вместо того, чтобы ответить самой, Валя перевела его вопрос Геловани. Сделала ли она это из вежливости к грузину, недоумевал Ник, или тоже пришла к жестокому решению установить дистанцию между собой и Ником? Ответить на заданный ей вопрос было настолько просто, что для этого незачем было консультироваться с Геловани.

Геловани объяснил, что, кроме главного щита управления в углу на самом верхнем этаже, все оборудование находится снаружи. Он и сам, казалось, удивился, что Валя сочла нужным переводить ему такой вопрос, но, решив, очевидно, что этим она напомнила ему об его ответственности по отношению к гостю, сказал, что, если Ник хочет, он, конечно, поведет его и все ему покажет.

— Хотя знаете, — добавил он, — мне думается, можно бы подождать еще немного.

Но Ник уперся. Он обещал Гончарову, что поедет сюда только ради работы — это обещание было самым главным.

— А вы? — спросил он Валю. — Вы тоже пойдете с нами?

Она слегка покачала головой, избегая его взгляда.

— Времени нет, — ответила она. — Да вы недолго будете ходить. Кроме того, я хочу быть в радиоаппаратной — могут передать сведения относительно Когана.

— Да что вы! — удивился Геловани, взглянув на часы. — Еще слишком рано.

— Все равно, — сказала она упрямо. — Я буду там.

Ник уже много лет не ходил на лыжах, но готов был идти немедленно — для него это означало, что наконец начнется работа. В кладовой Геловани подобрал лыжи с палками, которые пришлись Нику почти впору. Из-за того, что он надел вторую пару носков, и свитеры, и еще какую-то бесформенную куртку, он и двигался за Геловани по пушистому снегу неуверенно, точно скованный. Впрочем, скованность эта быстро прошла, движение согрело его. И тут он остро почувствовал всю нереальность обстановки — ведь он даже не знал, куда, собственно, идет. Он не видел перед собой ничего, кроме волнистого снежного покрова и черного, затянутого тонкой ледяной коркой озера.