Встреча с родиной

– Двигаемся, триста малых до «открытки», мимо «полхохла» проходим.

«Открытка» – открытый участок местности между посадками, а «полхохла» – это нижняя часть тела убитого хохла, лежащая в воронке от снаряда. Где была верхняя часть, мы не знали, потому точка на карте так и называлась – «полхохла».

Наших двухсотых вытаскивала группа эвакуации, а остальных – специальная команда труповозов, состоящая из косячников разной степени тяжести. Я еще думал тогда, зачем их куда-то вытаскивать, нормально же лежат, прямо как Пушкин писал: «Есть место им в полях России…», да и птички кушают. Но их усердно вывозили.

Потом я узнал, что двухсотых противников складировали на заводе, в рядок. Зачем, не знаю. Но искренне надеюсь, что после сбора их мелко шинковали на фарш и забивали ими какой-нибудь артиллерийский снаряд, который потом выстреливали в сторону Польши, где они все кучкуются перед заходом на Украину. Очень по-русски, как мне кажется.

Добираемся до позиции, открывается прекрасный пейзаж на бескрайние донбасские поля. Раньше я не упоминал о красоте донбасских степей, но теперь, когда природа начала оживать, солнце светит ярче, и можно вовсю насладиться просторами полей и артериями в виде лесополос, где вовсю кипит жизнь и где нередко случается смерть. Особенно красиво это место в моменты заката, когда солнце прячется в деревьях на горизонте, озаряя все вокруг ярким красным светом. Восхитительный русский простор.

Иногда утром стоит густой туман. Пока он не рассеется, по фронту царит умиротворяющая тишина. Целей не видно, работать некуда, видимость метров 150. Ротация обычно происходила утром. Два дня мы жили в блиндаже на позиции, два дня в нашем уютном домике в деревне, где было тепло, сухо и котята. Начали уходить первые дембеля – участники проекта «К».

Отвоевавшие полгода строго, как по часам, уезжали домой. Мы прощались с товарищами, обменивались телефонами, передавали через них послания домой. Чаще начинаю думать о доме, об отпуске. Когда там уже нас дернут на ротацию? Один раз даже в штаб ездили, хотели у отрядного командира поинтересоваться по этому поводу, но его писарь нам четко дал понять, что сейчас не время с этими вопросами подходить:

– До вас тут уже человека три было. Командир всем сказал идти на хуй.

Было понятно, что пробудем мы тут не меньше полугода. Вместо убывших нам привозили пополнение из числа добровольцев с Молькино, которыми когда-то были и мы с Максом. Новеньких старались сразу брать на позиции, обучать работать с ПТУРа. Расположение наше давало нам шикарные виды на посадки с блиндажами хохлов, которым время от времени залетали наши «подарочки».

В расчеты добавили еще больше людей. Теперь на ротации можно было находиться еще дольше. Два дня на позиции и четыре дня в деревне. Но такой длительный отдых давал свои негативные плоды. Отвыкаешь от движухи на передке очень быстро, и потом на позиции каждый выход заставляет внутренности сжиматься, а голову втягиваться в шею. В деревню порой тоже прилетало, но не так часто и в основном по арте и танкам, что стояли метрах в 200–300 от нашего домика. Правда, иногда хохлы косили, и один раз меня чуть не убило, когда я ходил за дровами в соседний двор. Снаряд уебал метрах в пятидесяти от меня, но я успел упасть. В воздухе моментально запахло горелым, меня присыпало землей. Вот и набрал дровишек, чуть сам на щепки не разлетелся.

На передке обстрелы были ежедневными. Нас там не очень любили и всеми силами пытались выбить с позиций. Помню забавный момент, когда новенькому дали выстрелить, и ракета, не долетев до входа в хохлячий блиндаж метров пятьдесят, упала в поле. Мы с Максом смотрели в этот момент в бинокль и четко видели, как после взрыва из блиндажа выбежали три хохла и начали в бинокль смотреть уже в нашу сторону.

Макс, надеясь, что они нас увидят, показал им средний палец. Мы поспешили в блиндаж, пить чаек и ждать обстрела 120-ками. Я думал, что нахождение в блиндаже – это практически стопроцентная гарантия того, что останешься жив при обстреле, но после нескольких случаев, когда ребятам прилетало прямо по крыше, уверенность моя поубавилась.

Один случай особенно обидный был, когда парень, сидя под обстрелом в блиндаже с другими бойцами, решил, что в соседнем блиндаже ему будет спокойнее, и в промежутке между прилетами перебежал в него. Следующий прилет был прямо по блиндажу, в который перебежал боец, тот погиб моментально. Fatum est series causarum.