Встречайте, красноглазые, я ваш Нереварин...(СИ)

— Так я потому и сбежала в Садрит Мору после первого же допроса — на всём восточном побережье нет ни одного храма Трибунала. Телванни вообще к любым религиям относятся так… они сами себе боги. Отдала Ординаторам все свои черновики, вообще все, не только по исследованию паломничества как части верований Тамриэля, и перебралась в Волверин Холл ненадолго. Кстати, — чуть помолчав, хмуро прибавила она, — ко мне упорно лезла тамошняя магесса Улени Хелеран. Она откуда-то узнала, что я искала сведения о Нереварине и Шестом Доме, и всё усиленно намекала, что готова помочь. И мне, и тому, ради кого я стараюсь. Я ответила ей, что интерес у меня чисто академический, но ты на всякий случай имей это в виду, хорошо? А пока мои черновики трясли так и этак, Ранис, пошли ей Мара долгих лет жизни, вступилась за меня в Ордене Инквизиции и велела возвращаться. Я пока что сижу, прижав хвост, и изображаю пай-девочку, но вроде бы всё тихо. Ещё я случайно узнала, что в Тель Наге держат дочку кого-то из Советников Редорана, и сообщила Ранис об этом — это мне тоже, видимо, зачли.

— В Тель Наге, не в Тель Фире?

— О, а ты уже и в это влез, неугомонный ты мой? — фыркнула она.

Свен шевельнул плечом. Правым, свободным, потому что на левом разлеглась Эстирдалин. Официально Неминда поручила ему купить нескольких женщин для строящейся крепости Бал Исра. Неофициально — разузнать о судьбе Нартиз Аробар. Народ в Привратном трактире шушукался о дочке редоранского советника, похищенной отродьем Дивайта Фира. Но начать удобнее будет с Тель Наги, конечно.

— Я куда только не влез, — вздохнул он. — Мало мне было забот, так я ещё умудрился угодить в свару между редоранскими шишками. — Неминда ещё и поэтому советовала ему найти Нартиз — так у Сарети появится ещё один союзник. А её положение, как и Свена, очень уж зависело от того, насколько крепко сидел в Совете старший Сарети.

Свен коротко пересказал Эстирдалин свою эпопею, закончив:

— …В общем, парень пожаловался на кошмары, а я слушаю его, а сам смотрю на статуэтку возле его кровати. В Маар Гане я уже видел такую — жуть жуткая, так и сверлит глазами как будто. Ну, я её взял — с разрешения Сарети, понятно, — и в храм отволок. Жрец как увидел, аж в лице переменился: откуда эта мерзость? Варвур вспомнил, что её ему дал какой-то Галтис Гуврон. Ладно, нашёл я этого типа в «Крысе в котелке», спросил про статую, а он сразу за нож — хвать! Ну, я его скрутил, сдал страже, этот голубчик и выболтал про Ханарай, а у неё в доме статуэток этих — целый ящик, и вообще не дом, а готовое святилище Дагот Ура. Словом, младшего Сарети оправдали, списали всё на влияние статуи, и я теперь у его отца любимый ручной варвар.

— А личико ему не подправить? — поинтересовалась Эстирдалин, проводя острыми коготками по груди Свена. — Я до сих пор думала, будто ты мой ручной варвар.

— Твой, конечно, — хмыкнул он и в подтверждение обнял её так, что она сдавленно охнула, но дивное дело, смолчала. — И вообще, Советник не по этой части. Это архимагистр зачем-то держал у себя в потайной каморке голого парня, я аж спросил потихоньку тут и там, не по мальчикам ли он.

— Самоубийца!

— Так он всё равно меня нежно любит, — отмахнулся Свен. — Вломился к нему, как в дешёвый кабак, прямо из-под носа молодого Сарети уволок… причиной больше, причиной меньше. Линн, тут такое дело… Если я буду приличным человеком, наёмником на службе Великого Дома, ты выйдешь за меня замуж?

— Что? — поразилась она.

— Ох, — он вздохнул, — не так надо было, да? Ладно, завтра я приду в вашу гильдию, встану на одно колено и преподнесу тебе колечко, чтобы все видели и знали.

— Какое колечко? — напряглась она.

— Ну, не с трупа же снятое! Куплю в форте у жреца. Ты не против, мы там и обвенчаемся? Вы ведь так же почитаете Мару, как мы и как имперцы?

— Да я ещё не согласилась, если память мне не изменяет! — возмутилась она, но как-то неубедительно.

— Потому что я тупой дикарь или потому что я проживу ещё в лучшем случае лет сорок? Знаешь, в Бравиле держит лавочку со всяким добром одна босмерка… Алавен?.. Нилавен?.. Неважно. Она любит говорить, что унаследовала это дело от своего последнего мужа. Видимо, это был нед какой-то. И до него, видно, тоже были неды — удобно же: ни травить не надо, ни подпругу подреза’ть, сами тихо-мирно помрут от старости.

— И ты думаешь, я так же хочу коллекционировать мужей?

— Ну да. Будешь в старости их вспоминать, как иные бабы — котов: Рыжик был такой ласковый, такой умничка, ворюга только ужасный, только отвернись; а вот Пушок до того был резвый, до того игривый…

— А у меня первым будет не кот, а целый Саблезуб?

— А чем плохо?

— Ладно, — сказала она, немного помолчав. — Я согласна.

— Согласна? — растерялся он. — Вот так сразу? И даже подумать не хочешь?

— А над чем тут думать? — Эстирдалин дёрнула узким плечиком. — Сорок лет, говоришь? Я не против, чтобы рядом со мной сорок лет был мужчина, которому я могу доверять и который готов меня защищать. Даже, — не удержалась она, — когда я в этом совершено не нуждаюсь.

— Но с которым тебе даже поговорить не о чем?