Встречи

— Ладно, вам, — примирительно сказала Софья Сергеевна. — Совсем уж вы его затюкали. Ключа-то все равно нет. Надо решать, что делать будем.

Она не пряталась в шубу. Щеки, подбородок у нее раскраснелись, и даже открытая шея была красной.

— Была бы печка, я бы в трубу залез, — серьезно сказал Николай Алексеевич.

Софья Сергеевна взвизгнула и дробно раскатилась смехом.

— Ну, что, Анюта, даешь санкцию на то, чтобы дверь сломать? — спросил Юрий Иванович.

— Не сломаете, — грустно ответила Анюта.

— Ну, тогда окно.

— Ничего не получится. Вы не знаете Кузькина.

— Что же ты предлагаешь? — начальник уже и уши у шапки опустил, и руки под мышки засунул. Мороз нарастал с каждой минутой. Казалось, что если так пойдет и дальше, то к утру будет сто градусов.

— Не знаю, — ответила Анюта. — Давайте, я пойду к Кузькину и возьму другой ключ.

— С ума сошла, — сказала Софья Сергеевна. — Ночью по лесу?

— Я не боюсь.

— Зато я боюсь. И не пущу ни за что.

— Это крайне неразумно, — вставил было Мощаков, но Света так на него посмотрела!

— И что это все носы повесили? — Софья Сергеевна пробиралась от утоптанной площадки к крыльцу. — Подумаешь, проблема! Я предлагаю сесть на крылечке, выпить, закусить, костерок разложить. Посидим, песни попоем — и домой.

— Фу, как все глупо, — Николай Алексеевич даже отвернулся от жены. — Кому это надо — костер, песни. Пошли домой. Для сугреву раздавим пол-литра, и в путь.

— Ишь ты, в путь! Нашелся указчик! — Софья Сергеевна основательно устроилась на перилах. — Мне вот, например, не дойти! Я устала. Да и девчонки разве дойдут? С ума сойти!

— Разумеется, — поддакнул Мощаков.

— Хватит рассуждать, — сказала Света. — Давайте делать что-нибудь. У меня руки закоченели. И ноги.

— У нее варежки мокрые, — сказала Анюта.

— Я мог бы предложить свои. У меня меховые. Но каждое мое предложение встречается почему-то с недоверием, — очень тихо проговорил Витя.

— Заткнись ты! — буркнула Света.

— Витя, дай ей перчатки, она же замерзнет. Ей руки нужны. У Кузькина гитара есть.

Пока все галдели, ругали жмота Кузькина, топали по крыльцу сапогами и валенками, тоненький месяц забрался на верхушку неба и сыпал оттуда семена лютой стужи. Воздух погустел от мороза, становилось тяжело дышать. Даже Софья Сергеевна поеживалась и покряхтывала.

Все-таки попытались сломать дверь, потом попробовали отодрать ставни, кто-то предложил содрать крышу, но сил уже ни у кого не было.

— Надо идти. Всем надо идти домой, — начальник отдела еле шевелил замерзшими губами.

— Выпить надо, — Николай Алексеевич тер нос воротником.

— Нельзя пить, — севшим голосом заметил Витя. — Это только временно помогает, потом будет еще хуже.

— Потом можно еще.

— Это может погубить нас, — Витя тер нос заскорузлой Светиной варежкой.

— На привале выпьем, — начальник решительно тронулся с места. Застывшие ноги не всегда попадали в лунки следов. Все поплелись за ним.

По тропе, скрипучей и чуть искрящейся от слабого света месяца и звезд, идти было легко. Стали попрыгивать, подталкивать друг друга. Казалось, что вот сейчас удастся поймать за хвостик то самое хорошее настроение, к которому все так рвались. Но подойдя к лесу, с ужасом увидели, что тропа растраивается.

— Куда? — грозно спросил Юрий Иванович.

Все молчали. Вот когда мороз достиг своего апогея. Лес стоял черный, абсолютно неподвижный, словно окаменевший. Надо было идти. Но куда? Рискнуть? А вдруг не та тропа? Нет, уж лучше зарыться в снег и спать на манер тетеревов.

— Я мог бы предложить воспользоваться сеном. Вероятно, в стогу несколько теплее, — сказал Мощаков.

— А где сено? — Софья Сергеевна, разогретая ходьбой, опять раскраснелась, но дышала все-таки в воротник.

— Сено вот, смотрите, направо.

— Что же ты разглагольствуешь? — Света сердито направилась к стогу сена. — Тебе бы только разговаривать.

Раскопали стог, залезли внутрь. Там оказалось действительно теплее. Быстро распаковали рюкзак, появилась водка, мороженая закуска, заледенелый хлеб. Пить и есть начинали с ужасом. Казалось, что глотать лед — значит начать мерзнуть не только снаружи, но и изнутри.

Мощаков не пил.

— Я принципиально не могу этого делать, — сказал он.

— Да брось ты, пей! Замерзнешь, заболеешь, — уговаривал его Николай Алексеевич.

— Нет, не могу, да мне и не холодно вовсе, — говорил Витя и при этом дрожал всем телом.

Света, оттаявшая, презрительно взглянула в его сторону и продолжала уплетать за обе щеки.

— Костерок бы, — мечтательно сказал Николай Алексеевич.

— Сходи, — еле выговорила Софья Сергеевна. Она отогревала во рту крутое яйцо.

— Нет уж, молодежь затеяла это приключение, ей и карты в руки.

Анюта отложила надкусанный кусок колбасы и сказала тихо:

— Я пойду.

— Я тоже, — Витя встал с трудом. Ноги его не слушались. Анюта замотала головой:

— Что ты, что ты? У тебя же ботинки. Я одна справлюсь.

— Одной в лес идти нельзя. Правила техники безопасности…

— Сиди уж, правила… — Света встала рядом с ним. — Я пойду с Анютой.

— Тебе нужно будет подготовить площадку для костра, примять снег.

— Хитрый какой. Я, значит, на ветру стой, а ты в лес пойдешь?

— Я оставлю тебе свой шарф.