Встречи на московских улицах

«Олечка, дорогая, товарищ дорогой, я сейчас рассчитала, что мы с Вами товарищи уже сорок пять лет, а отношения наши не изменились. И когда я увидела Вас под окном, лёгкие радостные слёзы навернулись на глаза и весело стало; я подскочила на одну ногу и приняла и поняла Ваш поклон. Сорок пять лет между Вами и мной не было ни зависти, ни ссоры. Я думаю, что это редкость в истории театра».

«Горе моё весело». Немало писателей и поэтов побывало в Брюсовском переулке, но самым известным из них был, конечно, Сергей Есенин.

…В самом начале 1920-х годов на углу Большой Никитской и Брюсовского переулка, в глубине бывшей хозяйственной территории, было построено четыре жилых корпуса. Жили в них в основном работники газет «Правда» и «Беднота». Дома «Правды», как называли их в просторечии, хорошо знала вся пишущая братия. Не раз и не два проходил мимо них С. А. Есенин. Это было связано с тем, что на Б. Никитской, 15, находилась книжная лавка, основанная им и А. Б. Мариенгофом.

После возвращения Сергея Александровича из заграничного турне (3 августа 1923 года) он обосновался у Г. А. Бениславской, занимавшей комнату в квартире 27, 2/14, строение 4. Окружение поэта считало Галину Артуровну его женой, но в действительности это было рядовое сожительство. Есенин заселил комнатушку хозяйки своими родственниками и приятелями, превратив Бениславскую в няньку и секретаря, в поверенную своих переживаний.

– Может быть, в мире всё мираж, – говорил Сергей женщине, которой отвёл роль своей спасительницы, – и мы только кажемся друг другу. Ради бога, не будьте миражом Вы. Это моя последняя ставка, и самая глубокая.

Разговоры поэта с женщиной были отнюдь не интимного плана.

– Положение создалось таким, – констатировал Есенин, – или приди к нам с готовым, оформившимся миросозерцанием, или ты нам не нужен, ты – вредный ядовитый цветок, который может только отравлять психику нашей молодёжи.

Не раз и не два повторял:

– Поймите, в моём доме я не хозяин, в мой дом я должен стучаться, и мне не открывают.

Бытовая неустроенность, судебные преследования, неприятие властью поэзии и личности Есенина, весьма раскованное окружение очень и очень способствовали систематическому пьянству. Вот характерная картина будней поэта в зарисовке сотрудницы Госиздата A. A. Берзинь:

«Поднимаюсь к дверям квартиры, в которой жили Есенин и Бениславская, я слышу, как играют баянисты. Их пригласил Сергей Александрович из театра Мейерхольда. Знаменитое трио баянистов.

В маленькой комнате и без того тесно, а тут три баяна наполняют душный, спёртый воздух мелодией, которую слушать вблизи трудно. Баянисты, видимо, „переложили“ тоже и потому стараются вовсю, широко разводя мехи. Рёв и стон. За столом сидят Галина, Вася Наседкин, Борис Пильняк, двоюродный брат Сергея, незнакомая женщина, оказавшаяся Толстой, сёстры Сергея. Сам он пьяный, беспорядочно суетливый, улыбающийся.

Галина Артуровна то и дело встаёт и выходит по хозяйским делам на кухню. Она всё время в движении. Шура, Катя, Сергей поют под баяны; но Сергей поёт с перерывами, смолкая, он бессильно откидывается и опять поёт. Лицо у него бледное, губы он закусывает – это показывает сильную степень опьянения. Галя наливает стакан водки и подаёт Сергею, он приподнимается и шарит по столу. Катя и я киваем: пусть уж лучше напьётся и сразу уснёт, чем будет безобразничать и ругаться. Сергей Александрович выпивает водку и валится на диван».

Есенин много пил, но и много работал, но только на трезвую голову. Говорил по этому поводу: