Встречи в Колымской тайге

Смех, и здесь звонко, с надрывом взревел двигатель, и кто-то третий крикнул:

— Скажи, пусть никуда не едет. Нужно по следу пройтись, может, еще где лежит?

Вездеход стучит совсем близко. Поднимаюсь и с лыжами в руках осторожно отступаю назад. Надеваю лыжи и направляюсь к Лакланде…

Сижу в избушке, пью чай и не знаю, что делать. Первой мыслью было возвращаться на базу и, если там Лёня с Зотовым и Паничевым, вчетвером нагрянуть сюда. Теперь я вполне уверен, что Лёня задержался из-за Сашки Зотова. Паничев — тот посвободнее, а у Зотова часы. Но с другой стороны — никого может и не быть. А все же нужно узнать, на кого они охотились? Даже отсюда виден столб дыма, поднимающийся за ольховником. Вблизи я его не заметил, а ведь, наверное, он и тогда уже горел. Недаром тот говорил: «Тем более, костер…» Подожду пару часов. Они должны убраться к своей избушке…

На часах четверть пятого. Дым за ольховником исчез. Можно отправляться. Пока переправлюсь через Лакланду, будет пять часов. Как раз хорошо, не рано и не поздно.

Рюкзак упакован по всем правилам. Может, в эту избушку я сегодня не попаду.

Лыжня успела схватиться морозом и шумит намного сильнее, чем раньше. На полпути схожу с нее и пробиваюсь по целине. Не доходя до ольховника, останавливаюсь и долго слушаю. Тихо. Ни людей, ни вездехода не слышно.

Отыскиваю среди частых веток ольховника проход и выхожу на болотистую пойму. Метрах в двадцати вижу кострище, краснеющую тушу мяса, увенчанную рогами оленью голову.

На мясе выросли кристаллы инея. В полусотне шагов и вторая туша. Все вокруг избито оленьими копытами, сапогами и траками вездехода. Стою у кострища, прислушиваюсь, затем направляюсь в глубь поймы. Метров через триста среди высоких кочек снова след кострища и снова две оленьи туши. Только уже четвертованные. Мясо сложено на шкуры. Работали со знанием дела. А дальше… Дальше, откинув голову в сторону, лежит огромный олень. Его вездеходчики обрабатывать не стали, обрезали губы, вырезали язык и бросили, как падаль.

Нужно осторожно подобраться к вездеходу и вывести его из строя. Можно снять карбюратор или аккумулятор. А еще лучше отвинтить пробку поддона картера и спустить все масло. Тогда уж надолго застрянут.

Что это мне даст? Где гарантия, что за это время Лёня вернется на Лакланду? Если б не праздники, можно было бы ударить к лесоучастку? Витька говорил, что они будут брать лес… Стоп! Зачем к лесоучастку? Нужно спуститься по Лакланде вниз. А там трасса, люди. К тому же вездеходчики будут возвращаться только к утру.

С огромным сомнением решаю прорываться к трассе. Только не спугнуть бы их. Мои следы хорошо заметны на дорожках, проторенных широкими гусеницами. Но здесь это не страшно. Кто-то из вездеходчиков тоже бегал на лыжах, наследил куда больше моего. Нужно возвратиться за Лакланду, пройти километров пять по левому берегу, а потом уже выбираться на гусеничный след. Если обратят внимание на мою лыжню, подумают, что я случайно наткнулся и о их разбое не имею ни малейшего представления.

Стараюсь не делать новых следов, возвращаюсь за ольховник и направляюсь к реке.

На другом берегу вытряхиваю из рюкзака все имущество. Беру с собой банку консервов, масло, чай, конфеты, сухари. Четыре пулевых и два дробовых патрона кладу в карман, да два в стволах. В случае чего — хватит за глаза.

…Если Лакланда и хороша, так тем, что на ней не бывает наледей. Только слепой может здесь влететь в воду. Просматриваю, нет ли на лыжах трещин, не закаталась ли обшивка. Все в порядке. Нужно до полной темноты перебраться за Лакланду. В небе показался месяц. На него никакой надежды. Даже не поднявшись над небосводом, спрячется за сопки.

Уже прошел километра два. Здесь река делает стремительный изгиб, и в этом месте крутой перекат.

Переобуваюсь, бреду через Лакланду и с радостью удостоверяюсь, что недалеко от реки в снегу широкая колея. Но выходить на нее рановато, я возвращаюсь и прокладываю лыжню у самой кромки воды. Здесь снег не такой глубокий, а главное, можно выйти на полосу прибрежного льда…

Темнеет. Можно перебираться на колею.

Вездеход пробил дорогу, положив на землю сотни и сотни деревьев. Если до трассы 50 километров, придется идти всю ночь. У меня три батарейки. Одной буду светить до часу ночи, второй до четырех и третьей до утра. Если батареек не хватит, есть две свечи.