Встречи во мраке

Пока Бонд ставил машину в общий ряд, сотня прожекторов с театральной неожиданностью вспыхнула рядом, осветив весь двор. Чувствуя себя одновременно обнаруженным и обнаженным, Бонд прошел стеклянный холл, где висели флаги стран НАТО, и сразу оказался перед длинным коридором, где размещалось командование специальной службы безопасности вооруженных сил Европы – СШПЕ. Американская и французская военная полиция проверила его пропуск. Его передали с рук на руки английскому полицейскому, который повел Бонда по нескончаемому коридору, увешанному табличками с указанием различных должностей хозяев кабинетов. Остановившись перед одной, особенно замысловатой, Бонд спросил своего спутника, что это значит. Сержант либо по скромности, либо просто от незнания ответил пустой фразой:

– Не могу знать, сэр.

Полковник Шрейбер оказался американцем средних лет с седеющими волосами и манерами управляющего банком. Несколько фамильных фото в серебряных рамках стояли на столе, в вазочке чахла белая роза. Табаком в комнате не пахло. Зато стоял аромат хороших мужских духов и дорогого мыла.

После настороженно-дружеских приветствий Бонд поздравил полковника с хорошо продуманной системой безопасности. Все эти двойные проверки, пластиковые жетоны не дают повода оппозиции – против них нечего возразить.

– Была ли у вас раньше утечка информации, полковник, или, может быть, намеки, что такая попытка будет осуществлена?

– Нет, знаете ли. Все, что касается этого здания, – абсолютно прочно. Я боюсь только за те здания, которые расположены в пригородах. И потом – четырнадцать разных министерств иностранных дел, сами понимаете. Я не могу отвечать за утечку информации, которая происходит по их вине.

– Это, конечно, сложная работа. А теперь еще эта история. Что-нибудь новенькое?

– Нашли пулю. Пистолет системы «люгер». Поражен позвоночник. Выстрел произведен е тридцати ярдов. Убийца не стоял на месте, а двигался в том же направлении.

– А ваш человек мог видеть его в боковом зеркале?

– Возможно.

– Если ваши водители видят, что их преследуют, го что они должны предпринимать в этом случае? Они сбавляют скорость?

– Что вы! Они должны нестись, как черти!

– А на какой скорости шел Баш парень?

– Скорость средняя. Между сорока и двадцатью. А к чему вы клоните, позвольте узнать?

– Я раздумываю – было ли это умышленное убийство. Если ваш человек видел в зеркале преследователя и не прибавил скорость, то, очевидно, он принял преследователя за друга, а не за врага. Это наводит на мысль, что он видел человека, который встречался с ним где-то, может быть, даже здесь, у вас, полковник.

Полковник медленно поднялся. Голос его звучал твердо, и слова, которые он произносил, казались особенно значительными:

– В этом деле мы заинтересованы, очень заинтересованы, и все, что делается теперь, а делается все возможное…

Бонд улыбнулся и тоже встал.

– Ну, что ж, полковник, я не стану сегодня отвлекать вас от дел. Если кто-то из ваших людей покажет мне мою комнату и…

– О, конечно, конечно. – Полковник нажал на кнопку. Молоденький, стриженный под ежик ординарец ворвался в комнату. – Проктор, покажите комнату в В1П крыле и проводите его в бар и столовую. – Он повернулся к Бонду’. – Эти бумаги я подготовлю вам для просмотра, когда вы пообедаете. Они в моем кабинете. До встречи завтра утром.

Бонд попрощался и последовал за ординарцем. Пока он вышагивал по коридору, который пах туалетной водой, он вдруг ясно понял, что это наиболее безнадежное задание из всех, которые он выполнял до сих пор. Если все мозги всех секретных служб 14-ти стран поставлены на ноги, зачем еще нужны там его собственные мозги?

Когда он очутился в «роскошной» комнате, блиставшей спартанской простотой, он .решил, что будет здесь еще два-три дня, чтобы поддерживать связь с Мэри Анн Руссел подольше, а потом попытается смотаться. Придя к этому решению, он заснул крепким, спокойным сном.

Спустя не два, а четыре дня Джеймс Бонд лежал между ветвей огромной липы и смотрел на поблескивающее шоссе Д-38, где произошло убийство. С ног до головы он был одет в маскировочную форму парашютистов – все зеленое, желтое и коричневое. Даже его руки были вымазаны гримом, а на лицо спускалась вуаль с дырками для рта и глаз.

Это была хорошая маскировка даже теперь, а когда встанет солнце и тени будут гуще, то его вообще нельзя будет отличить от сука, на котором он лежал в позе «химеры у ручья», как он сам себя назвал.

Первые два дня в СШПЕ, как он и думал, оказались потерей времени. Он ничего не добился, кроме того, что всем стал действовать на нервы, спрашивая то, что и так было известно.

На третье утро Бонд уже собирался прощаться, как вдруг прозвенел звонок и полковник, как ему показалось, – издевательским тоном отчеканил:

– Полицейские с собаками – вы настаивали на этом, только что вернулись. Жаль, – но по голосу чувствовалось, что полковнику отнюдь не жаль ничего, абсолютно ничего!

– Ах так? Прошу прощения за напрасную трату времени.

Чтобы еще больше позлить полковника, Бонд сказал:

– Могу я побеседовать с этими ребятами?