Встречи за порогами. Унья — красавица уральская

— Ха-ха-ха, — заливается Терентий. — Кухню-то знаешь, как называют. Наверно, каждый день возле нее с котелком вертелся…

Спали у нодьи. Валили сухое дерево, разрубали на бревна. Комлевые бревна укладывали друг на друга и между ними в специально вырубленный паз совали бересту и сухие сучья. На снег кидали еловые лапы и ложились на них ногами к нодье. Собаки — в головах.

Ночью зябли, плотней прижимались спинами друг к другу, но холод давал себя знать. Нет-нет да и вскакивал кто-нибудь, выбивал торчащий между бревнами клин, отчего верхнее бревно плотней ложилось на нижнее и оба лучше горели. Утром наспех варили сухарницу, приправляя ее сушеным мясом, запивали кипятком и снова трогались.

На исходе третьего дня добрались до зимовья, где у охотников была срублена просторная и чистая избушка. Здесь Ване и предстояло вместе с артельщиками провести большую часть зимы, открыть первый в своей жизни охотничий сезон на далеком зимовье.

3

После ужина Иван развернул небольшую карту. Коптилка без стекла давала немного света, и охотники зажгли еще лучину. Иван принялся объяснять, в каких кварталах нужно будет строить избушки и склады. Один склад предстояло срубить возле устья Мойвы, второй — в двадцати верстах выше по течению, и, кроме того, нужно было построить три избушки.

Василий не знал грамоты. Карта с вьющимися змейками и прямыми линиями просек тоже была непонятна, но ему, старому охотнику, окрестные места и без карты были известны наизусть.

— Помните, мужики: строить избушки надо возле речек, а их тут много. Не перепутайте, когда будете место искать.

— Так до строительства-то целых три-четыре месяца, — ворчит Терентии. — За это время все равно все позабудешь…

— А ты не забывай. Примечай, где способнее будет с лесом возиться.

— А может, и каменку будем класть, — не унимался Терентий, — так заодно и камешки искать?..

— Каменки им ни к чему. Чай, летом жить-то будут, а понадобятся — сами сложат…

К вечеру мороз начал крепчать. Окно постепенно затянулось узорами льда. Охотники погасили коптилку, бледный свет луны еле пробивался сквозь окно, бросая на пол неясные блики. В предбаннике заворчала спросонок собака, на реке треснул лед, и эхо гулко отозвалось в Каменном логу. Терентий, надев на босу ногу няры, толкнул дверь, но она не поддалась, толкнул еще раз — ни с места.

— Вот лешак, — выругался он, — приморозило как! — И, нажав покрепче, вывалился наружу.

Подышать свежим воздухом собрались Иван с Семеном, не утерпел и Ваня. Он выскочил вслед за ними и чуть не задохнулся морозным воздухом. Луна, словно застыв над лесом, голубым светом озарила окрестные дали. Длинные тени гор местами скрыли тайгу, и лес казался каким-то пестрым.

— Гляди, гляди на медное солнышко, — пошутил Иван. — Теперь до марта настоящее-то редко видеть будешь… На охоте всегда так: день не заметишь, а ночь длинна — что у цыгана дорога, надоест…

Утром в избушке тепло — она не выстыла за ночь. Только на стеклах маленького оконца образовался толстый слой льда. Терентий, натягивая рубаху, подошел к оконцу, поскреб лед, обернулся к Матвею.

— Давай, Матвей, пешню. Стекло околоть надо…

Тот хитровато глянул на Василия и в тон Терентию ответил:

— Я-то бы не против, да что вот тесть скажет. Наточил он ее. Может, опять плотничать придется…

Охотники засмеялись. Как-то в позапрошлом году Василий, проходя осенью мимо старого французского склада на Велсе, заметил валявшийся без дела дверной крючок и петлю. Находку он положил в лузан — пригодится. Когда пришли на зимовье, крючок был приспособлен к дверям. Но однажды, уходя последним, Матвей крепко хлопнул дверью. Крючок же не висел как обычно, а был приподнят. От толчка он упал на петлю, дверь закрылась. Матвей о случившемся, понятно, не знал, а вечером его ждал разнос.

Оказывается, первым с охоты пришел Василий. Он несколько раз дернул дверь, но та не поддавалась. По бряцанью крючка он понял, что дверь закрыта изнутри. «Значит, кто-то есть в избушке», — решил он. Но кто и когда пришел в нее? Днем выпал снежок, и Василий видел, что по крайней мере в течение часов четырех до его прихода никто не подходил. «Не заболел ли кто, грешным делом, и остался с утра?» — подумал он и начал колотить в дверь избушки, а потом кричать, называя по именам всех артельщиков. В ответ — молчание.

Как на грех, на охоте у Василия сломалось топорище. Ломать же стекло и лезть в окошко он не хотел: в тайге стекло не найдешь.

Старый охотник метался в предбаннике, не зная, что подумать и что делать. Ждать остальных? А если в избушке умирает кто-нибудь из артельщиков? От этой мысли у него закружилась голова. Вдруг под руки попала пешня. Он схватил ее и начал долбить дверь. Сухое дерево поддавалось медленно, но старик долбил с ожесточением. Вскоре он пробил в двери отверстие и через него с помощью палки снял крючок с петли. В избушке, конечно, никого не оказалось…