Встречи за порогами. Унья — красавица уральская

— Придется тебе, Ваня, отправиться на Велс. Дойдешь на лыжах быстро — дня за четыре. Попросишь у кладовщика Савельева полмешка муки да мешок сухарей и на нарте доволокешь до шалаша, что на Таборной. Мы туда выйдем недельки через три. К этому времени реки вскроются. Порыбачим и поплывем домой…

На следующий день, еще затемно, Ваня закинул за плечи мешок и, надев широкие, подбитые мехом лыжи, быстро заскользил по пойме речушки навстречу маячившим вдали синим горам. Дамку отец взял на поводок. Пусть остается. Обдерет еще лапы в дороге. Долго стоял возле избушки отец, следя за тем, как удаляется, растворяясь в предутренней темноте, фигура сына. Потом быстро поваливший сырой снег скрыл и ее, и горы, и речку, и крутые берега.

7

— Ну что, мужики, начнем? Сиди не сиди, а робить надо…

Проговорил это Аристарх, поднялся первый от костра, поплевал на рукавицы и направился, утопая в снегу по пояс, к стройной высокой ели.

— Пойдет на обклад, мужики?

— Пойдет. Такая и на избу пойдет, — меряя взглядом дерево, говорит Терентий. — Может, потоньше можно. Сподручней с ними бы…

— Нет уж, давайте, мужики, делать как следует, — отрезает Иван. — Им, поди, не одно лето в избушках жить придется. Да и для нас сгодятся.

У охотников нет с собой пилы. Но, привычные к топору, они работают споро. В тот же день разрыли снег, вкопали четыре толстые чурки и на следующий день принялись рубить избушку.

Еще неделю тому назад они искусно охотились на белку и куницу, умело брали соболей, а сегодня так же умело, споро, как будто этим только и занимались всю жизнь, строят. Через пять дней избушка была готова. Сделали все: и нары, и ве́шала — сушить одежду, и два оконца с рамами, и дверь из толстых кедровых плах.

— Кабы стекло да навесы, да еще буржуйка с трубой, так хоть сейчас вселяйся, — закрепляя последнюю плаху на крыше, говорит Аристарх. — Не избушка, а дворец.

— Самое главное — плахи какие, — хвалится своей работой Терентий. — Отродясь таких плах не выкалывал. Ну и кедр попал!

Он не удержался и еще выколол несколько плах.

— Пригодятся.

Вторую избушку делали значительно дольше. Деревья на новом месте оказались косослойными. Каждую плаху приходилось тесать топором, а на это уходило много времени.

— Ну их к лешему, эти избушки, — ругался Терентий. — На них на рукавицы не заработаешь.

Вечером у костра он снова завел разговор.

— Может, правда бросить эти избушки. Я сегодня кедр валил, так с него орехи дождем сыпались. Сейчас насты начнутся. Орехи собирать самое время…

— Да, не мешало бы, — робко поддержал Терентия Матвей.

— Дело, конечно, ваше, мужики, — хмуро заговорил Иван. — На орехах и правда можно заработать побольше. Но только неладно получается: избушки строить мы договаривались, людям пообещали, а сами — в сторону.

— Так две вот и сделали, — стоял на своем Терентий. — На остальные, скажем, времени не хватило. Что нам из-за них такой фарт терять?

— А я считаю, что слово свое надо держать, — вставил Аристарх. — Иван верно говорит: на нас надеется Зарницын и не след его подводить.

— Да что он тебе, Зарницын, золотые горы отвалит?

— Дело не в золотых горах, — продолжал доказывать свое Иван. — Конечно, если за орехи заняться, можно и больше получить. Для нас, охотников, это лучше. А Зарницыну избушки нужны. И если уж правду говорить, то они и не ему нужны, а государству. И нужны больше, чем три или пять мешков орехов, которые можно насобирать. Городского, не знакомого с лесом человека в тайгу ведь не пошлешь. Потому к нам и обратился Зарницын. Обратился, можно сказать, не как купец, а как государственный человек. Выходит, делаем-то мы тоже государственное дело. И я полагаю, что это очень даже важное дело.

— Верно, — поддержал брата Семен. — Мы сейчас все равно как на службе. Подписали соглашение добровольно и, выходит, стали как добровольцы в армии.

— А добровольцам обратного хода нет, — заключил Иван.

— Ну, ладно, — сконфуженно стал оправдываться Терентий. — Я тоже понимаю, что нельзя от слова отступать. Да очень уж много орехов сегодня мы видели с Матвеем. Вот. — Он развязал мешок и высыпал на бересту горку орехов. — Собрали с одного кедра. Попутал бес на них. Берите…

Принес свои орехи и Матвей.

— Угощайтесь.

Больше разговоров о том, строить или не строить избушки, в артели не было.

Работали споро. Через три недели охотники вернулись к зимовью.

8

Все сильнее и сильнее пригревает солнце. На южных склонах крутых увалов снег начал подтаивать. Густые пихтачи уже давно сбросили с себя тугие и тяжелые комья снега и стояли сейчас зеленые. Первый глухарь первый раз пробороздил снег своими крыльями, идя на старое токовище. Весна наступала.

Последний раз обошли охотники свои ловушки. Нужно было трогаться к реке, где ждали их припрятанные с осени долбленые осиновые лодки, где должен быть Ваня с мукой или сухарями.

— Эх, поел бы сейчас свежих харюзков! — вздыхал Аристарх, улегшись на нары после ужина.

— Эк, нашел о чем толковать после ужина-то. Аль не наелся? — пошутил Иван.

— А ты-то наелся двумя сухарями?