Встретимся на высоте

Последний урок физкультура и военное дело. Ведет его счетоводка Женя Филипповна. В первый день войны Женя Травкина в числе деревенских добровольцев ушла на фронт. Натка хорошо помнит, как их провожали. В этой группе уходил Наткин двоюродный брат Горчик. Сразу после митинга, даже не переодевшись и не забежав домой, они торопливо прощались с родными и садились в кузов колхозной машины. Кто-то из комсомольцев запел. Машина тронулась, и матери добровольцев, еще не придя в себя от горестного известия о начале войны, ошеломленные быстротой решения своих сынов и дочерей, завыли в голос, на ходу хватаясь за борта машины, выкрикивая в смятении что-то отчаянно горькое, пытаясь задержать хоть на какое-то мгновение отъезжающих. Храбро сражаются кукуйские добровольцы. Золотую Звезду Героя получил за сражение под Москвой Тонькин брат Коля. Одной Жене, как она считает, не повезло. В первых же боях вражеская пуля прострелила ей легкое. Долго лечили ее в свердловском госпитале. Потом и вовсе домой списали.

Когда ребята узнали, что вести физкультуру и военное дело у них будет Женя Травкина, очень обрадовались все. Натка и Тонька даже чердаки облазили. Притащили в школу деревянные пулеметы, ружья, гранаты, с которыми в Крутом логу еще недавно вели «бои» Тонькины братья и Толя. Ребята любили играть «в Чапаева». Чапаевым попеременно назначался Толя или Егорша. В белую контру чаще всего зачисляли почему-то Аркашку. Тоньке неизменно доставалась роль пулеметчицы Анки. Она так вошла в роль, что не только во время игры, но и всегда относилась подозрительно и с презрением к «белой контре» Аркашке. А тут еще этот неприятный случай на уроке.

На перемене девчонки специально положили деревянное оружие на школьное крыльцо, чтобы видела Женя Филипповна. Класс построился, дежурная Натка доложила, что все в сборе. Как всегда, одетая в военную форму, строгая, подтянутая, Травкина подошла к крыльцу, оглядела внимательно все и спросила:

— Чьи это деревянные трофеи валяются?

— Наши, — выступила вперед Тонька. — Это не трофеи. Это оружие чапаевцев.

— Зачем сюда притащили?

— А разве мы не будем играть «в Чапаева»?

— У нас есть программа, — строго сказала Женя Филипповна и поправила на желтых волосах пилотку. — И мы ее будем придерживаться. Равняйсь! Налево! Вперед шагом марш! — отчетливо по-военному скомандовала она, и колонна ребят двинулась от школы к магазинному амбару.

— Направляющий, шире шаг!

Аркашка, как направляющий, высоко вскинул голову, приосанился и прибавил шаг. Красиво шел Аркашка. Он, конечно, изо всех сил старался, но и получалось у него неплохо.

— Напра-во! Смени ногу, Усанина. Левой! Левой! Раз-два. Раз-два-три!

Натка почему-то, как ни старалась, часто путала строй. На каждом уроке ей постоянно делали замечания. Егорша и Толя посоветовали Натке в таком случае не останавливаться, а просто слегка подпрыгнуть. И тут, как утверждали они, сама нога сменится.

Вспомнив об этом, Натка легонько подпрыгнула.

— Ногу, Усанина. Кому говорю! — строго сказала Женя Филипповна. Натка снова легонько подпрыгнула.

— Усанина, выйди из строя. Вот тут постоишь и вспомнишь, которая нога левая, а которая правая.

Ребята описывали круг за кругом от школы до магазинного амбара. Ходили шагом. Перестраивались на ходу в колонну по одному и по два. А Натка все стояла. О ней Женя Травкина как будто даже забыла. Обидно стало Натке стоять так одной.

«И неинтересно совсем, — подумала она. — Только маршируем да ползаем. Какое же это военное дело? Вон таныпские школьники, говорят, винтовку разобрать могут, окоп вырыть, а тут бегай, ходи да еще ползай».

Только об этом подумала Натка, как Женя Филипповна скомандовала, чтобы ребята рассчитались по четыре.

— Ползание по-пластунски! Усанина, иди в строй. Ползете по поляне до тех елочек и обратно. Потом каждый становится на свое место. Понятно?

— Понятно, — невесело и нестройно ответили ребята.

— Первая четверка на исходный рубеж. Шагом марш! Приготовились. Шулятев, ниже голову. Еще ниже. Марш!

Ползал Аркашка тоже хорошо, но в этот раз у него получалось неважно. Он отстал от всех, пыхтел как паровоз, приподнимал голову, неуклюже отталкивался.

— Глянь-ко! — Тонька толкнула Натку в бок. — Горох! Из Аркашкиных карманов — горох! Откуда он у него?

— Смотри, как сыплется, — снова начала толкать Натку Тонька. — Интересно, где он его набрал, зараза? Как поползем, отстанешь немного, прикроешь меня. Надо собрать потихоньку. Почему, спросит, медленно — скажешь: живот заболел.

— Приготовиться следующей группе. На старт, марш!

Действительно, вот он, горох, в траве белеет. Натка ползет вслед за Тонькой. Тонька останавливается.

— Быстрей! Сгребай вместе с сором, — шепчет Натка. — Потом провеем.

— Налимова, Усанина, что такое? Что вы на месте топчетесь? Впе-ред! Кому говорят?

И тут Натка даже опомниться не успела. Тонька вскочила на ноги и уперла руки в бока.

— Стану я харавину-то рвать. Последнее пальто содрать, что ли? Все ползай да ползай…

В первую минуту Женя Травкина даже не нашлась что сказать. Тем временем Натка лежала на траве и собирала горох.