Встретимся у Ральфа

Стоило ему оказаться за дверью, как улыбка исчезла с его лица. В гостиной он уселся на диван и опустил голову. Шевон негромко напевала на кухне, отмывая испачканные в геле руки. Голос у нее был мягким и приятным, совсем как у девочки. Карлу хотелось плакать. Хорошо бы остаться сейчас одному. Он бы рыдал и рыдал, пока не выплакал все сердце. Его ограбили, лишили собственного ребенка. И даже не поставили в известность.

Этажом выше в лоне Шери дышал и подрастал его малыш. Набор клеточек величиной с ноготь. С глазами, руками и ногами, как у самого Карла. С его ДНК, обещавшей темные волнистые волосы и плохое настроение по утрам. А она убила его, убила, не поморщившись.

То, что Шери как бы мимоходом закончила их роман, оборвав его за тарелкой устриц с лимонным соком, не значило ровным счетом ничего. В Шери его привлекали исключительно волосы и секс. Сама она ничего для него не значила. Но она убила его ребенка, убила без зазрения совести. Карл смотрел на это холодное, безмятежное лицо – качество блюда явно волновало ее больше, чем совершенное убийство, – и ненавидел ее всем сердцем.

– По статистике, одна из трех беременностей заканчивается выкидышем, так что не вижу тут повода для переживаний. Этот ребенок мог просто умереть, и никто бы ни о чем не догадался, – устало объясняла Шери, как будто повторяя прописные истины очередному незадачливому любовнику. – Потом, что бы ты сказал своей дорогой Шевон? «Милая, помнишь девушку с третьего этажа? Ты еще сильно ее недолюбливаешь? Мы трахались с ней все это время, и у меня для тебя чудесные новости: она беременна!» Конечно же, дражайшая Шевон, жирная и бесплодная, будет безумно рада за тебя.

Шери повела изящной бровкой и тут же сообщила проходящему официанту, что устрицы слишком жесткие и она предпочла бы взамен пасту с морепродуктами.

Карл понятия не имел, как бы он стал объясняться с Шевон, сложись все иначе. Сейчас это не имело особого значения. Шанс стать отцом был упущен. А ведь малыш уже рос в лоне этой женщины! Прими они с Шевон решение обзавестись ребенком, им все равно пришлось бы обращаться к суррогатной матери. Это была бы его сперма и яйцеклетка другой женщины. Так какая разница? К Шери он испытывал столько же чувств, сколько может испытывать шприц в руках доктора.

Прислушиваясь к тому, как Шевон готовит на кухне ужин, Карл вспомнил гримасу боли на ее лице – в тот самый день, когда ей сказали, что она бесплодна, что у нее нет шансов стать матерью. При этом воспоминании гнев на Шери вспыхнул с новой силой, и Карл поклялся, что когда-нибудь отплатит ей. Заставит страдать так, как страдает сейчас сам.

* * *

Смит не знал, плакать ему или смеяться. Накануне вечером он опустошил восемь банок пива и две рюмки текилы, проспав потом часа два, не больше. А сегодня был вторник, и в его распоряжении почти не оставалось времени, чтобы завершить презентацию пиар-компании для одного из крупнейших банков страны. В офисе царила настоящая паника, а уж Джеймс и вовсе достал всех по полной. В обычные дни он выглядел безупречно, но, когда ситуация накалялась, седой ежик волос у него на голове вставал торчком, шелковый галстук съезжал куда-то набок, а под мышками проступали пятна пота, что никак не красило его стильную рубашку.

Вот и сейчас, с покрасневшим от злости лицом, он орал на Диану, чтобы та «открыла наконец это гребаное окно, а то в офисе воняет, как в палатке бедуина!». Диана, которая ненавидела работать и лишь ждала, когда ее розовощекий и упитанный бойфренд сделает наконец предложение и избавит ее от необходимости просиживать в офисе лучшие годы жизни, достигла точки кипения с полчаса назад и в любой момент готова была разрыдаться.

Смит подошел к столу и взглянул на экран монитора. До сих пор ему удалось состряпать лишь одну строчку: «Кверк и Кверк – одна из старейших в Лондоне компаний, чья репутация…» Она-то и красовалась сейчас на экране, безжалостно напоминая ему о жестоком похмелье. Она будто говорила: ну-ну, попытайся написать хоть что-то, не отвлекаясь на мысли о вчерашнем дне.

В животе заурчало. Схватив еженедельник PR Week и проверив, не следит ли за ним Джеймс (в моменты кризиса тот бывал невыносим), Смит поспешил в туалет.

Устроившись в белоснежной кабинке, он рассеянно уставился на журнал, хотя мысли упорно возвращались к событиям прошлого вечера. Что за ужин! Ну, кто бы мог подумать, что все так повернет? Он провел руками по лицу, будто стирая похмельный туман.