Встретимся в Силуране!

— Вот я и прикинул: еж водяной, да кого ж наследнику престола бояться? Только одного человека на свете… Пот меня прошиб, но думаю: ладно, мое какое дело… А при Вепре крутится какой-то наррабанец, мелкий да тощий, по-людски совсем не говорит, только «гыр-гыр-гыр» по-наррабански. На знать мордой и одежкой не тянет, от слуг в стороне держится. Еще до отплытия на борт перебрался. Принц сказал мне, что наррабанец по слабому здоровью ни в каюте, ни в трюме спать не может, надо ему тюфяк на палубе положить. Еж водяной, разве ж я спорю? Так эта морда смуглая кладет свой тюфяк у левого борта, аккурат там, где колечко вбито, и ни днем ни ночью с места не сходит, даже еду ему на палубу таскают…

— Дальше! — приказала Нурайна, когда капитан замялся.

— Все доскажу, светлая госпожа… а только боязно мне. Чем бы страх разогнать?

— Понимаю, — усмехнулась Нурайна и потянулась к небольшой перламутровой шкатулке. — Вот, держи…

Капитан с уважением взглянул на две золотые монеты на своей ладони.

— Госпожа щедра… Отчалили мы. Проходим Серую стремнину. Я на всякий случай сам к штурвалу встал. А сзади — голоса. По-наррабански говорят — Вепрь и этот… щуплый… Принц спрашивает: разве, мол, не понадобится какая-нибудь вешица с запахом? Щуплый отвечает: это ж не собака! Мне, говорит, главное — на человека взглянуть. Ночью, говорит, представлю себе этого человека, а она у меня в мыслях все прочитает. А принц ему: как на берег сойдем, держись возле меня да смотри в оба… Тут меня заметили и вроде как встревожились, а потом Вепрь со мной по-наррабански заговорил. Я дурачком прикинулся, а сам думаю: еж водяной, что ж они такого этой ночью затевают?

— Хотят чем-то порадовать Серую Старуху… — не собеседнику, а себе самой негромко сказала женщина.

* * *

Огни факелов отражались в черных струях, вытягивались лентами, извивались змеями, рвались прочь от корабля — и умирали во тьме.

Часовой-силуранец, стоявший у трапа «Зимородка», тоскливо глядел на берег, во мрак, кое-где разорванный тлеющими кострищами. Еле различимые пятна палаток казались затаившимся вражеским войском.

Воин вспоминал об оставленной дома жене — мягкие серые глаза, тихий голос, сложенные на большом животе руки… К его возвращению родится их первенец. Но мать не сможет положить малыша в Горную Колыбель, чтоб рос сильным и не знал болезней… Издревле грайанцы славятся крепостью и здоровьем. Что теперь станется с народом богатырей?

Горная Колыбель держит путь в Грайан… позор! Был бы королем Нуренаджи — не допустил бы такого!..

«Ничего, — шепнула на ухо жена, почему-то оказавшаяся совсем рядом. — Наш маленький все равно вырастет силачом. Послушай, как бьет ножкой…»

Просветлев, воин потянулся ладонью к животу женщины, чтобы почувствовать за теплой стенкой кожи упрямые, сердитые толчки…

— Улыбается… — шепнул Нуренаджи, наклонившись над часовым. — Что-то хорошее ему снится…

— Мой принц может не говорить шепотом, — сказал высокий бледный молодой человек. — Часовой не проснется… Будет ли он утром наказан?

— Не знаю. Это зависит от того, вскроется ли наша проделка… Ты ручаешься, что будет тихо?

— Постараюсь, мой принц, но после этого я… мне будет очень плохо.

— Ничего, вернемся в каюту — и спи себе. Все решат, что ты хватил лишнего. Только скорее, пока наше отсутствие не стало подозрительным.

Молодой маг поднял руки к вискам, устремил взгляд на темный берег.

Невидимой волной на берег хлынул Сон. Он был густым и вязким, он властно валил часовых и превращал в бесчувственные бревна тех, кто уже дремал в шатрах. С его молчаливой, тяжелой силой нельзя было спорить…

Нет, оказывается, было можно!

Внизу, под трапом шевельнулся лежащий ничком человек в черной одежде. Рука скользнула к поясу и бесшумно вытащила из ножен нож. Острое лезвие кончиком тронуло тыльную сторону кисти. Боль всколыхнула человека, прояснила мысли, заставила раскрыть слипающиеся глаза. Слизнув капельку крови, человек заполз дальше под трап — туда, где река с терпением старого гранильщика шлифовала черные валуны. Пригоршня ледяной воды в лицо… только бы не услышали на палубе.

Сон вновь погладил человека мягкой липкой лапой. Отяжелевшая голова опустилась на руку… еще пригоршню воды в лицо, пока не поздно! Пронзительный холод пробился сквозь клейкую дремоту.

Видно, не простым человеком был незнакомец в черном, сумевший противостоять колдовским чарам. Видно, и в нем горела искорка того загадочного огня, что из века в век несли в своих душах потомки двенадцати Великих Магов!

Нельзя спать в такую недобрую ночь, пахнущую предательством и убийством!..

И вдруг исчезла давящая на виски тяжесть, перестали путаться мысли. Сверху, с палубы, донеслись удаляющиеся шаги.

Чуть выждав, человек в черном выбрался из-под трапа. Коротким точным движением рука нашла на камнях меч в ножнах.

Что бы там ни замышлял Нуренаджи — этот меч он в своих планах не учел.