Встретив медведя, здоровайся первым

– В какую сторону направился грузовик, – сморщилась птица от боли, – мне неизвестно, потому что я всего лишь Гусь, а не начальник, чтобы мне об этом докладывать. А исчезнувших зверей теперь не только этому «Шарику», – небрежно кивнул он на Звонка, – а и семи собакам не отыскать.

Узнав о случившемся, Анна-Мария без сил присела на землю.

– Перед самым отъездом, Клык и Боцман подговорили меня коньки отбросить… то есть, лапы – ну, вроде как притвориться неживым. Это для того, если вдруг тебя увижу, рассказать обо всём. До сих пор не пойму, зачем я согласился на этот бескорыстный подвиг? – задумался пернатый. – Ни наград тебе за это, ни фанфар, ни фейерверка, ни облитого шоколадом пшена. Да какой уж там шоколад! Хотя бы спасибо кто сказал, – чуть не плача пожаловался хромоногий страдалец.

Анна-Мария погладила беднягу и попросила не отвлекаться от сути.

– Весь день без еды и воды пролежал я в своей клетке верх лапами, чувствуя, что загибаюсь уже по-настоящему. И только ближе к вечеру обнаружил Горилла, что я вроде как неживой.

Надев резиновые перчатки, он взял меня за похолодевшие от страха лапы и гадко так говорит: «Эх, жаль, что гусь пропал! Из его потрохов хороший супчик бы вышел. Ну, разве что чучело из него сделать, да в охотничий магазин запродать. Лишняя копейка карман не трёт! Жалко, времени на это нет! Вот теперь рискуй жизнью, неси на помойку эту дохлятину, подвергая себя инфекционной опасности!»

С такими скверными словами он вынес меня за ворота и швырнул в глубокую канаву. Пока я кувыркался в воздухе, успел услышать, как Горилла пожалел, что не скормил меня Грифу. Пролетев метров двадцать, я камнем упал на дно канавы, где лапу и ушиб.

Гусь выставил на обозрение травмированную лапу, и Звонок немедленно сделал попытку получше рассмотреть её, но был остановлен хозяйкой.

– Ну, теперь-то ты поняла, отчего я такой нервный? – гневно спросил Гусь девчонку. – Не каждому дано всего за сутки почувствовать себя и дохлой птицей, и чучелом, и кормом для стервятника! Но, как оказалось, это не конец моим неприятностям. Не успел я очухаться, как на меня, только подумайте, охоту открыли! И это до начала охотничьего сезона! А ведь за такое нарушение прав животных Закон по головке не погладит! Перед ним все равны, будь то бестолковые собаки, либо их хозяева, не обучившие своих псов знанию законов!

Звонок тихонько зарычал, выказывая недовольство словами птицы.

– Как дальше жить, куда податься, ума не приложу, – продолжал причитать пернатый, поджимая под брюхо изувеченную лапку. – В Зверинце хотя бы пшеном кормили. Где я теперь пропитание найду? Видно, придётся перейти на подножный корм – траву-мураву. А может, пойти в подсадные утки? Слышал я от диких гусей, что «подсадных» во время охоты в качестве приманки на привязь сажают. Увидев их сидящими у воды, вольные птицы без всякой опаски садятся с ними рядом, после чего затаившиеся в камышах охотники стреляют по дичи из своих ружей. Говорят, за подобное предательство «подсадных» неплохо кормят. Да нет, что я такое говорю! Даже за пуд проросшего пшена не соглашусь я своих братьев под выстрелы подставить. Пусть уж лучше меня самого охотники подстрелят.

– Эх, – в сердцах воскликнул Гусь, – встретить бы мне того докторишку, который в Зверинце карантин устроил! Защипал бы его до синяков! Ведь всё, что было в моей жизни, он с лап на голову поставил! Ну что, ещё вопросы есть? – спросил Гусь онемевших слушателей.

И, не услышав ответа, немного смягчившись, поинтересовался. – А теперь скажи мне, любезная Анна-Мария, что потеряла ты на этом пустыре? Неужели и тебя вместе с собакой в канаву выбросили? Да быть того не может! – искренне удивился Гусь. – Ведь вы всё-таки люди, а не кукушки ветреные, чтобы детьми своими разбрасываться.

Узнав о выпавших на гусиную долю страданиях, Звонок сочувственно притих, забыв про обещанную ему колбасу. Прижав к себе без вины пострадавшую птицу, Анна-Мария ласково сказала:

– Не тебе одному плохо, дружок. Счастлива я уже тем, что хоть ты со мною остался. На день рождения попрошу родителей подарить мне спортивный тренажёр: на нём ты и крылья накачаешь и покалеченную лапку поправишь. А как встанешь на крыло, тогда и отыщем наших друзей. А Звонок тебя обижать не будет, потому что он гусятину терпеть не может, – невесело пошутила девочка.

На обратном пути Анна-Мария, её умная такса и хромоногая птица остановились у железнодорожного переезда, ожидая, когда пронесётся мимо пассажирский поезд, отбивавший стальными колёсами однообразный свой степ.

Представив себя путешественниками, все трое, не сговариваясь, подумали, как хорошо быть свободными и беспечными!

Конец первой книги