Вторая брачная ночь

Чтобы добраться до пляжа, нужно было спуститься по крутому склону, освещаемому лишь лунным светом. Но Элизабет справилась с этой задачей, сняв обувь. Все здесь напоминало остров Святого Франциска, но все же это было не так болезненно, как на самом острове.

С моря дул прохладный ветер, и она плотнее закуталась в шарф.

— Если развод — это так рискованно, как же ты собираешься разводиться со мной?

— Ты не приносила в семью никаких доходов, и мы не заключали контракт.

— А когда все закончится, ты собираешься жениться?

— Нет, — без выражения сказал он. — Я не верю в удачные браки и не хочу всю жизнь прожить с кем-то, кого ненавижу.

— А дети? — через силу спросила она, радуясь, что идет впереди и не видит выражения его лица. Ксандер шел в шаге от нее, однако достаточно близко, чтобы все ее тело напряглось. Всегда так было: стоило ему оказаться рядом, как каждая клетка ее тела оповещала ее о его присутствии. — Следующее поколение семьи Тракас?

— Лукас — следующее поколение.

— Но разве ты не хочешь тоже поучаствовать?

— Детям нужны оба родителя. А поскольку я не собираюсь жениться, то это не вариант.

— А если Лукас не захочет заниматься бизнесом?

— Пусть он решает, когда вырастет. Пока я жив, я сделаю все возможное, чтобы компания процветала и без меня.

Ей было нечего на это сказать. Да и зачем.

Они приближались к бухте, в которой стояло множество яхт. Элизабет вспомнила, как Ксандер нанял для них яхту на острове Святого Франциска. Стоило уже тогда заподозрить, что он из очень богатой семьи, но Элизабет уже представляла, как живет вместе с ним на Диадонусе, и ничто не могло возбудить ее подозрений.

— Мне казалось, ты не любишь ходить пешком, — сказал Ксандер.

— Полюбила, когда поступила в Университет Нью-Йорка. Когда я заплатила за аренду и обучение, почти ничего не осталось, и, чтобы сэкономить, я везде ходила пешком. До сих пор, кстати, так и делаю.

— Почему ты ушла из Университета Брауна?

После тех откровений, которыми он с ней поделился за ужином, было бы невежливо ему не отвечать.

— У меня не было выбора — мать отказалась платить, потому что я больше не хотела специализироваться в английской литературе.

— Но почему? Ты же всегда хотела быть писательницей.

— Ну да, — с горечью сказала она. — Я хотела писать сценарии об историях любви, но разве можно писать о том, во что больше не веришь? А что касается сценариев, на моем курсе не было ни одной девушки, которая не мечтала бы о том же самом. И тогда я решила вместо этого заняться бизнесом. Тогда я понятия не имела, какого рода, но я точно знала, что хочу быть сама себе хозяйкой.

— Почему твоя мать была против?

— Единственное, чем она во мне гордилась, — это успехами на литературном поприще. Я с восьми лет выигрывала литературные конкурсы, и она хотела, чтобы я продолжала заниматься именно этим. — Элизабет до сих пор было противно об этом вспоминать.

— А твой отец не мог тебе помочь?

— Нет. Он тогда только-только женился повторно, и ему было не до меня. — Элизабет взглянула на Ксандера в упор. — Так что не у тебя одного равнодушные манипулятивные родители.

— Да уж.

За время разговора они замедлили шаги, и расстояние между ними сократилось. Ксандер случайно коснулся ее рукавом, и тело Элизабет охватил жар.

— Неудивительно, что ты забыла о нашем браке, — произнес Ксандер.

Элизабет отступила в сторону, чтобы отдалиться от него:

— Не могла даже представить, что с этим могут возникнуть проблемы.

Впереди показалась его вилла. Они в молчании прошли мимо ограды, ограничивавшей частную территорию, и зажглись фонари. Элизабет поспешила к двери, но она не знала цифрового кода, так что ей пришлось отступить в сторону. И она оказалась зажатой между перилами и телом Ксандера.

Он смотрел на нее так, словно хотел съесть ее живьем. Затем наклонился и коснулся ее губ. Немного отстранился, чтобы снова взглянуть ей в лицо, а затем притянул ее к себе. Их поцелуй был исполнен такой страсти, что у нее подкосились ноги, и она обвила его руками, чтобы не упасть.

Все было как раньше — его движения, ее реакции… Она чуть не расплакалась, когда он запустил пальцы в ее волосы тем же жестом, что и десять лет назад.

И тут дверь распахнулась.

— Так вот чем ты занимаешься вместо того, чтобы присматривать за ребенком!

В дверях стояла высокая и угрожающая фигура, напомнившая Элизабет Мортицию Адамс[3], только с обрезанными волосами. Судя по всему, это и была мать Ксандера.

Глава 8

Ксандер обрел самообладание раньше, чем Элизабет. Он прошел мимо своей матери в дом:

— Как ты сюда попала?

— Постучалась. Твой дворецкий открыл дверь и сказал, что тебя нет, и я решила подождать.

Ее английский был безупречен, как и у ее сына. Как, впрочем, и время появления.