Вторая дорога. Путь офицера

На поросшей чахлой травой вершине умирал граф де Салданья. Иньиго, мальчишка, который два года назад в Марле хвостиком ходил за Жаном. Кастильский гранд и даже по меркам Академии необыкновенно одаренный маг. С детским восторгом он учился разводить костер без волшебства, помогал построить первого в этом мире воздушного змея, а потом часами носился с ним по окрестным полям, весельчак и заводила умирал на этой войне, даже не подозревая о ее бессмысленности. Сколько ему сейчас? Кажется, пятнадцать.

— Слава Богу. Я оказался прав, я никогда не верил в твою смерть. Жаль, самому осталось недолго…

— Не надо говорить, Иньиго, побереги силы. Сейчас мы спустим тебя в крепость, там хороший маг, он поможет.

— Я сам неплохой маг. Ты не понимаешь, мы чувствуем приход костлявой… Слишком сильный взрыв… Что это было?

— Порох, камни и амулет, настроенный на любое колдовство.

— Здорово придумано. Нас такому не учили. Жан, дай мне руку, не отходи пока я… Пожалуйста, мне страшно… — Парень достал из-под рубахи амулет. — Вот, возьми, отдай маме. Не сейчас, когда сможешь, ну хоть когда-нибудь…

— Отдам, если выживу.

— Выживешь. — Иньиго слабо улыбнулся и попытался сжать руку друга. — Я верю, ты сможешь. Жан, а спой мне. Ну ту, что ты пел в Марле, о борьбе.

— Конечно. — И, сев рядом, Жан тихонько, запел сорванным, охрипшим, голосом, ставшим, так похожим, на. голос автора баллады, — Средь оплывших свечей

и вечерних молитв, средь военных трофеев и мирных костров, жиликнижные' дети, не знавшие битв, изнывая от мелких своих катастроф… 5

Мальчик умер на пятом, куплете, так и не услышав, что будет, когда рядом, рухнет израненный друг, и над первой потерей ты взвоешь, скорбя…

Хоронить кастильцев не было, ни времени, ни сил. Останки просто, сложили в кучу и закидали камнями, чтобы зверье не растащило. Кто. выживет в этой драке, тот и отдаст последний долг.

Вечером, после обхода госпиталя и поверки, Ажан сидел у костра близ крепостной стены, наслаждаясь тишиной и не думая, что. эта самая стена почти разрушена, и завтра в ней неизбежно, пробьют пролом, удерживать который попросту некому. Из двухсот девяти человек гарнизона в строю сто, пятнадцать. Включая мальчишку де Сенг-Пуанта, который наотрез отказался покидать крепость.

— Это, моя присяга Галлии. Я или буду служить ей, либо, погибну здесь и сейчас.

И все. Слово, сказано, дворянин ему не изменит. Пашет, в госпитале, меняет и стирает загаженные иокровавлееі.і іьіе' простыни, кормит, и поит, помогает перевязывать, выносит и закапывает, ампутированные конечности На зубах, из последних сил, но. держится, спасает жизни.

Только, кто, спасет его? Завтрашний день будет последним. Защитники и так совершили чудо, продержавшись три дня. Пережить четвертый — это. уже за гранью человеческих возможностей. Потому и не думал об этомЖан. Просто, к стене госпиталя была прислонена китара. Хозяина, сегодня убили, и товарищи вынесли ее наулицу — берите, кто, хочет. Сержант за все время службы в крепости не пытался играть, а сейчас все-таки взял инструмент в руки. Струны резали отвыкшие пальцы, но, мелодия лилась, словно, сама, рождалась в этих суровых горах.

«Ночь подошла, сумрак на землю лег, тонут, во. мгле пустынные' сопки, тучей закрыт восток…» Жан запел с детства знакомый вальс, который частенько, играл в Клиссоне с очаровательной Сусанной де Ри. Г алльские слова рождались, словно, их диктовал кто-то, свыше. «Спите, бойцы, спите спокойным сном, пусть вамприснятся нивы родные' и отчий далекий дом». 6

Измотанные и израненные солдаты собрались вокруг и слушали, слушали… «Утром, в поход, бой нас кровавый ждет. Спите герои, вы не погибли, если страна живе'т».

— Командир, спой еще. Эту же, нашу.

Когда старый русский вальс успел стать своим, для этих галльских солдат, — неважно. Как неважно, что напальцах, берущих аккорды, выступила кровь. Кровь

— ерунда, если песня поможет, завтра драться и, чем все-таки черт, не шутит, кому-то, выжить. И снова и снова звучало, над пиренейским. ущельем: «То. не залп с полей долетел, это, гром вдали прогремел, и опять вокруг все спокойно, все молчит, в тишине ночной».

Утром. к крепости подошли парламентеры. Условия

сдачи были самыми почетными — гарнизону предлагалось уйти с оружием. и знаменем. Раненым гарантировался уход. Живите, мол, ребята, будьте даже счастливы. А мы здесь своим. делом. займемся. Что. вам, в конце концов, до, сожженных деревень и ра. зруше'нных городов. У нас, в Позднем Средневековье, так принято, дело. житейское.

Жан посмотрел на своих солдат. Да, вымотанные' и израненные, да, обреченные, но. руки сжимают оружие, а в глазах то. спокойствие бывалых воинов, с которым. идут. до. конца. Нет, братцы-кастильцы, не так. Мы здесь не для красивых маршей под знаменами. Мы защищаем. свою страну. Так

что. спасибо. за предложение, но. мы останемся. И вы останетесь, пока хоть кто-то. из нас жив.

Ничего. этого. сказано. не было. Прозвучало, простое короткое «Нет», и парламентеры, спокойно. пожав плечами, ушли.