Вторая клятва

— Это если она пустая, — ответил наставник. — А если там тоже люди живут? Думаешь, его величество король Вильгельм удержится от войны? Думаешь, он попробует с ними договориться? Сумеет попросить? Я уж не говорю, что в результате любой войны становится гораздо меньше людей, способных обрабатывать ту самую землю, ради которой идет война. Вот и выходит, что земли вроде стало больше, а хлеба меньше. И стоит эта захваченная новая земля совсем пустая, да и кое-какая из старой пустует. А потом… даже получив эту новую землю, Ледгунд не откажется от войны с Олбарией.

— Почему? — тихо спросил Эрик, уже понимая, что наставник прав. И в самом деле — не откажется.

— Побоится удара в спину, — ответил наставник. — Так что новая земля — лишь отсрочка перед грядущими войнами и бедствиями. Я уж не говорю о войне за эту самую новую землю…

— Так что же делать? — несчастным голосом спросил Эрик.

— Предавать, — решительно ответил наставник. — Однозначно предавать.

— А… кого? — проговорил Эрик и посмотрел в глаза наставнику.

Он догадывался кого, но ему даже подумать об этом было страшно. Да, его продали как вещь, а до того он чуть не умер. Да, с тех пор многое изменилось, он перестал быть исполнителем, научился принимать решения, влюбился и даже безумия больше не боится, но… если ты когда-нибудь клялся… если твоя клятва не пустой звук и что-то для тебя значит…

— А вот тут ты не спеши, — веско проговорил Шарц. — Мне в моем предательстве очень сильно один человек помог. Думаю, тебе тоже стоит с ним посоветоваться.

— Да? И как его найти? — ломким голосом спросил Эрик.

— Через пару дней он сам сюда приедет. Думаю, столько времени твое предательство потерпит.

— Так, значит, это…

— Да, — сказал Шарц.

— Но у него же совсем другие цели! — возмутился Эрик.

— Это тебе так кажется, что другие, — сказал наставник. — Поверь уж опытному предателю. Мне в свое время тоже так казалось, пока он со мной не поговорил.

— Но разве у Ледгунда и Олбарии не разные цели?

— А разве выживать можно, лишь убивая кого-то другого? — вопросом на вопрос ответил наставник. — Разве не легче выживать вместе?

— Но разве Олбария пойдет навстречу своему давнему врагу? — мрачно поинтересовался Эрик.

— Вот и задашь этот вопрос тому, кто приедет, — ответил наставник. — Гномьи старейшины тоже, знаешь ли, отказывались в это поверить…

— Но… как я могу решать… за весь Ледгунд? — жалобно спросил Эрик.

— Так же, как я мог решать за всю Петрию! — оскалился наставник. — Кто-то все равно должен это сделать!

— Но… как я посмею… разве я достоин? — срывающимся голосом пролепетал Эрик.

— У тебя, по крайней мере, есть совесть и честь, — ответил гном. — Ни твой бывший наставник, лжец, каких свет не видывал, ни Его Величество Вильгельм этим похвастаться не могут. Ты хоть знаешь, за что твоему королю парламент твоей же собственной страны не дает ни армии, ни флота? Ты хоть в курсе, почему он вынужден обходиться секретными службами?

— У Его Величества много врагов, — ответил Эрик. — Есть информация об их связях с Арсалией, Олбарией и Троанном.

— Кругом враги, — кивнул Шарц. — Все так ужасно, что несчастный ледгундский король вынужден просить денег у фаласского султана. Обещая тому союз против всех остальных, разумеется. Кстати, просить у кого-то денег, другой рукой обворовывая его, — это, видимо, и есть образчик королевской чести и столь старательно лелеемого монаршего достоинства… Я имею в виду твою миссию, Эрик.

— Королю очень нужны были эти яды, — пробормотал. — У него просто не было другого выхода.

— Ну, конечно, — хмыкнул Шарц. — Когда повоевать охота, а ни флота, ни армии не дают, остаются только наемники, спецслужбы и яды. Кстати, ты так и не ответил на мой вопрос: в курсе ли ты, за что твоему королю не дают войска?

— Вроде бы за то, что он был тогда вместе с прежним королем, своим отцом. В том самом сражении, когда Джеральд Олбарийский разбил ледгундское войско и захватил наши корабли. За то, что был там и проиграл.

— Знаешь, если бы у каждого проигравшего короля отбирали армию, а потом еще и его сыну ее не давали, войн пожалуй что и вовсе бы не было, — усмехнулся Шарц.

— То есть на самом деле было что-то еще?