Вторая клятва

— Оставь бумаги в покое, — приказал агент.

Усилием воли Эрик заставил себя прекратить тихую истерику.

«Я должен отказаться сразу. Меня отдали. Продали. Предали. Я больше не агент. Я не имею к этому никакого отношения».

— Я не стану никого убивать, — сглотнув трудный комок, наконец сказал Эрик. — Вы можете убить меня, если вам угодно, но я никого убивать не стану.

— Ты давал клятву, Эрик, — тихо напомнил его бывший наставник.

«Вторая клятва не отменяет первой!» — добавили его глаза.

— Но я… — пробормотал Эрик. — Вы сами меня отдали. Продали. Предали. Я больше не ваш человек…

«Проклятье! Почему мой голос звучит столь слабо и неубедительно?»

— Ты все сделаешь как надо. У тебя получится.

— Вы сами меня продали, — повторил Эрик. — И все это время я учился другому. Я лекарь, а не убийца. Я больше не умею убивать.

— Вздор! Ты даже в лучшей форме, чем прежде. Я знаю, что у тебя все получится.

— Вы меня обманывали… — тихо сказал Эрик. — Всегда обманывали. Всю жизнь.

— Вот как? — улыбнулся ледгундский агент. — Твой новый наставник сказал тебе это? Открыл тебе глаза? Весьма разумно с его стороны. Вот только… с чего это ты решил, что, поведав тебе о моей лжи, он сам станет говорить правду? Он тоже лжет. Все всегда лгут, разве ты еще этого не понял? Правда — слишком опасное оружие, чтобы ею без толку размахивать. Устанавливать относительную достоверность событий я тебя учил. Почему ты ни разу не попытался проделать этого со мной? С моими словами? Впрочем, нет никакой разницы, кто из нас лжет, я или гном… Твоя клятва, Эрик… ты давал ее сам. Никто не смеет лгать, давая клятву. Именно поэтому она столь ценится. Крошечная искорка правды в океане лжи. Именно поэтому она столь священна. Капелька живого пламени среди вечного льда. Или ты тогда тоже лгал?

— Нет, — покачал головой Эрик. — Не лгал. Я вообще не умею лгать наставнику. Вы позабыли научить меня этому.

Голова продолжала кружиться. Мерзко, противно крутиться.

Вокруг не было ничего реального. Только голос. Голос, который… которому… когда-то Эрик повиновался ему радостно и без рассуждений. Нет, он все же солгал, когда сам себе заявил, что никогда не верил своему первому наставнику. Верил. Еще как верил.

Можно ли не верить тому, кто накормил умирающего от голода? Тому, кто приютил, обогрел. Тому, кто научил защищаться от врагов. Тому, кому было до тебя дело. Тому, кто научил тебя всему, что ты умеешь. Тому, кто научил тебя уважать самого себя. Можно ли не любить его?!

«Ты нищ, у тебя нет ничего своего. Ни дома, ни друзей, ни родных, и даже та одежда, что на тебе, получена здесь, в школе лазутчиков. И все же… у тебя есть мастерство, которого не отобрать. И твоя жизнь, которую ты готов отдать за родину и короля. Ты не боишься смерти, этим не каждый вельможа способен похвастать. И никто из них не имеет твоих способностей, твоей выучки… у тебя нет ничего, и именно поэтому ты владеешь всем миром. Только тот владеет всем миром, у кого и вправду нет ничего».

Так можно ли не любить человека, который подарил тебе все это? Можно ли не верить ему?!

«Он делал из меня урода. Ни на кого не похожего, гениального урода! Он научил меня уважать свою выучку, свою уникальность, свое уродство. А Шарц вправил мне кости на место и дал шанс стать человеком. Таким, как все».

«Он делал из тебя мастера. И разве любое другое мастерство не такое же уродство? Разве лекарь не такой же урод, как секретный агент?»

«Да при чем здесь это! Он учил меня уважать всего лишь выучку, всего лишь одаренность, а Шарц научил меня уважать себя самого!»

«Но разве твое мастерство и твоя одаренность не часть тебя самого?»

«В том-то и дело. Всего лишь часть. И она не должна становиться целым!»

— Клятва дается прежде всего самому себе, Эрик, — сказал бывший наставник. — Это ученика сапожника можно принудить к повиновению, пару раз двинув сапожной колодкой по голове. Тут главное — не перестараться, чтобы вовсе не убить. Лазутчика принудить к повиновению нельзя. Я и пытаться не стану. Клятва дается прежде всего самому себе и исполняется ради самого себя. Так что я не стану утруждать себя такими пустяками, как мучительная смерть твоей любимой девушки или доказуемая гибель детишек этого гнома от твоей руки. Это недостойно нас, профессионалов. Ты просто пойдешь и сделаешь то, что должен, верно?

«Не станешь?! В самом деле — не станешь?!»

Эрик молчал.

— Да, кстати, твой нынешний наставник не вернется раньше завтрашнего утра. И как бы ему других лекарей звать на помощь не пришлось. Больно уж случай сложный… такие ножевые ранения… в таких неудобных местах… — мягко сказал ледгундский агент. — Так что помешать тебе некому. У сэра Роберта в охране почти что одни рыцари. Агентов он предпочитает использовать для дела, а не для собственной охраны. Это, конечно, правильно, но… тем легче для нас. Для тебя.

Эрик молчал.