Вторая любовь всей моей жизни

– Кто-то принес несколько книг Диккенса в милом твердом переплете, – ответила она, показывая их мне. Среди них несколько таких, которых у меня не было, и книги, кажется, в отличном состоянии. – Я знала, что они тебе понравятся. А чем я могу заинтересовать тебя? – Она подошла к Роберту, который рассматривал отдел с детективами. – Вот эта новая, – сказала она, показывая ему книгу и подходя очень близко.

Роберт отступил и попятился к стенду. Как в замедленной съемке, стенд зашатался перед тем, как с грохотом упасть назад, пятьдесят или около того книг разлетелись повсюду.

Роберт выглядел испуганным, его лицо покраснело, когда Мари вздохнула и прикрыла рот рукой. Я ничего не могла с собой сделать: глядя на этот беспорядок и Роберта, такого беспомощного, я расхохоталась. Мой смех нарушил гнетущую тишину, и Мари присоединилась ко мне; в конце концов и Роберт заулыбался.

Так приятно смеяться по-настоящему. Мне было сложно остановиться. Пришлось прислониться к книжной полке, так как дышать стало тяжело.

– Я всегда был неуклюжим, – скромно признался Роберт. – Мне очень жаль, – сказал он Мари и начал собирать книги. Приятно видеть его таким смущенным, когда лопнул пузырь его безупречности. Мари взяла себя в руки и начала помогать ему поднимать стенды, я сделала глубокий вдох и подняла несколько книг, чтобы поставить на место. Я громко икнула, и Роберт схватил меня за плечи, заставив подпрыгнуть от неожиданности. – Испуг останавливает икоту, – оправдывался он, когда поймал мой раздраженный взгляд.

– Нет, тебе нужно выпить воды, – сказала Мари.

– Я думаю, что мне просто нужно перестать смеяться.

Когда мы наконец привели все в порядок, мы с Робертом купили кучу книг, пытаясь загладить свою вину. Мари обняла нас на прощание, щеки Роберта снова немного порозовели, и мы покинули магазин, обещая вскоре вернуться.

Небо стало серым, и ветер растрепал мои волосы.

– Мне нужен кофе после такого, – сказала я, потирая свои голые руки, покрывшиеся гусиной кожей.

– Отличный план. Мне было так стыдно.

– Мне жаль, что я так сильно смеялась.

Он посмотрел на меня. Неправда, но я прощу тебя. Многие смеются надо мной.

– С тобой такое часто происходит? – спросила я, стараясь не рассмеяться снова. Я вела его к старинному замку, в саду которого было неплохое кафе.

– Однажды я опрокинул статую в одном шикарном отеле, когда мы были на отдыхе, и отец не разговаривал со мной все оставшиеся дни. Он думал, что я сделал это специально. А я иногда просто не замечаю вещи.

– Ты хуже, чем Белла Свон.

– Кто?

Я покачала головой. Почему меня не удивляет, что ты не знаешь, кто это?

– Я встречал ее?

– Вряд ли.

Мы зашли на территорию Хэмптон-хаус, высокого импозантного каменного здания, окруженного ухоженными газонами с высаженными по краю розовыми кустами.

– Я часто приходила сюда, когда была маленькой. Они устраивали мероприятия типа охоты за пасхальными яйцами, и люди одевались, как те, кто жил здесь во времена, когда он был построен.

– Мне всегда нравилось представлять, как жили люди раньше, – сказал он, глядя вверх на дом, когда мы проходили мимо.

– Мне тоже. Например, люди в этом доме были счастливы или несчастны? Что происходило здесь? Это так завораживает.

– Подходящее ли время для того, чтобы сообщить, что я член Национального фонда?[1]

– Они приняли тебя в таком молодом возрасте?

– Эй, история – это интересно, – возразил он.

Я положила руку ему на плечо:

– Я просто шучу. Мне нравится рассматривать здания вот так. Мы с мамой посещали какой-нибудь старинный дом или замок каждое лето. Моим любимым был Чатсуорт-хаус.

– Здорово, – согласился Роберт, открывая дверь в кафе и пропуская меня вперед.

Окно выходило на сады, и мы нашли столик у окна, чтобы смотреть на них.

Роберт купил нам кофе и по кусочку пирога.

– Не могу поверить, что ты любишь морковный пирог.

– Традиционный бисквит скучноват, – сказала я, указывая на его тарелку. – «Лимонный дождь» – мой любимый. Пожалуй, я делаю лучший в Толтинге. Ну, это по моему скромному мнению.

– Я должен попробовать, пока я здесь.

– Ты можешь помочь мне испечь его.

– Ты позволишь мне разгуливать по своей кухне после того, что сегодня видела?

– Хм… хороший вопрос. Я вообще-то очень люблю свою кухню.

Роберт вздохнул:

– Дискриминация неуклюжих. Я могу уже организовать клуб.

– Если у нас будут футболочки, я вступаю.

– Какой же клуб без футболочек? – он улыбнулся мне и протянул свою вилку. Я звякнула по ней своей, закатив глаза.

Мы только начали есть, как зазвонил мой телефон.

– Алло, – спросила я с набитым пирогом ртом.

– Эмма грозится готовить ужин, ты сможешь прийти?