Вторая мировая: иной взгляд. Историческая публицистика журнала «Посев»

А. Ширинкина и Ю. Жедилягин двинулись дальше, в Смоленск, в распоряжение Г.С. Околовича, руководившего работой НТС на оккупированной территории. Между Минском и Смоленском проходила (через Борисов) довольно строго охраняемая граница между оккупированной территорией с гражданским немецким управлением и «военной зоной», где власть была в руках армейских комендатур. Первой через границу удачно перебралась Ширинкина. А Жедилягин пересёк её следующим образом. Уборщиком в минском военном управлении был бывший советский офицер, член НТС. Он сообщил, что в Смоленск идёт колонна грузовиков. Шофёры – работающие по найму поляки. К одному из этих поляков и вписали «помощником» Жедилягина.

В Смоленске под руководством Околовича работала группа, в которой были друзья Жедилягина из Югославии. Были также члены НТС из Праги В. Хасапов, О. Лопуховский, братья Кандины и вездесущий С. Тарасов – певец и танцор, он устроился в ансамбль песни и пляски и разъезжал с ним по оккупированным областям, выполняя одновременно поручения Союза. Но совсем неожиданной была встреча со старым другом Иннокентием Хлобыстовым, связь с которым была потеряна. Оказалось, что он в Смоленске уже давно: ещё до войны нелегально перешёл советскую границу. (Хлобыстов участвовал во взятии Берлина, служил в Группе советских оккупационных войск в Германии, связался с руководством НТС через нашу Берлинскую группу. После демобилизации вернулся в СССР и продолжал вести работу, был схвачен КГБ и умер в заключении.)

Околович намеревался отправить Жедилягина в Могилёв, но тот попросился поближе к фронту, в Вязьму. Он знал адрес члена НТС в Москве и надеялся, что из Вязьмы с ним удастся связаться. Да и Москва в тот момент висела на волоске: немцы готовились её взять, советское командование – оставить.

Через Вязьму только что прошёл фронт, город ещё местами горел. Там уже были члены НТС, и надо было связаться с двумя из них, жившими на Юхновской улице. Дома их не было: незнакомый мужчина сказал, что оба арестованы немцами. К счастью, он оказался их другом, хранившим их вещи и литературу НТС. Он же познакомил Жедилягина с начальником городского управления Н.Я. Шалдыкиным, который пообещал устроить Жедилягину документы.

Шалдыкин был педагогом и приложил много усилий чтобы дети могли продолжать учиться и в оккупированном городе. По вечерам у Шалдыкина собирались друзья якобы для проведения «вечеров поэзии». Говорили и спорили о многом, от вопроса о хлебе насущном до судеб страны, которая переживала один из самых трудных периодов своей истории.

На этих вечерах бывали и местные жители, и москвичи, попавшие в Вязьму в силу обстоятельств. В Москве было сформировано двенадцать дивизий ополченцев, куда забрали студентов, музыкантов, врачей, учёных, – людей, малознакомых с военным делом, да к тому же вооружённых по системе «одна винтовка на троих».

Ополченцы попали в Вяземское окружение, и многие из них пытались осесть здесь под видом местных жителей, чтобы не угодить в лагерь военнопленных. Шалдыкин помог многим окруженцам, превратив их в «коренных вязьмичей». (Сам он стал членом НТС, впоследствии погиб в Белоруссии.)

Вошли в НТС и некоторые из московских ополченцев. Имён их – и подобных им людей – члены НТС в воспоминаниях обычно не приводят: многие из них при отступлении немцев остались. Жедилягин только вскользь отмечает, что среди москвичей был хирург из Кремлёвской больницы и что такого масштаба и возраста людей он, по молодости своей, лично принимать в организацию стеснялся. В таких случаях Вяземская группа приглашала Околовича.

Органы местного самоуправления

Пока не начали активно действовать партизаны, особенно специальные группы, переброшенные с «Большой земли», населению в прифронтовой зоне жилось несколько легче, чем под гражданскими оккупационными властями, где заправляли «гольдфазаны» («золотые фазаны» – так немецкое население вполголоса называло, за жёлтую форму, чиновников розенберговского министерства, занимавшегося оккупированными областями на Востоке). Это не значит, что и там не арестовывали, не расстреливали заложников, что там не умирали от голода военнопленные. Просто среди военных комендантов было не так уж много «железных» партийцев и тупо-высокомерных расистов. В прусской конституции сказано, что «первая обязанность бюргера – сохранять спокойствие». (Занятное совпадение: у нас, хотя и не было записано в конституции, но царило такое же популярно изложенное правило: «не высовывайся».) Этого и ожидали коменданты от населения оккупированных областей и неохотно вмешивались в хозяйственную жизнь, доверяя работу органам местного самоуправления. В эти-то структуры и старались включиться члены НТС, выполняя установки организации:

– всемерно помогать на местах населению и пленным;

– проникать в толщу населения и закрепляться там;

– изучать настроения и обстановку и информировать о них Центр;

– распространять идеи Союза и анализировать их доходчивость;