Вторая мировая: иной взгляд. Историческая публицистика журнала «Посев»

Получив текст и ознакомившись с ним, я не сразу понял замысел Жиленкова: одобрить его в целом, без критики, поправок и переделок. Я выступил по пункту 2, который считал основным. У меня в проектном тексте он выглядел так: «Утверждение национально-трудового строя, при котором все интересы государства подчинены задачам поднятия благосостояния и развития нации, а положение человека в обществе определяется не его происхождением, богатством или партийной принадлежностью, а его моральными и деловыми качествами, его способностями и трудом».

Конечные слова придаточных предложений («нации», «трудом») расшифровывали основное понятие главного («национально-трудового»).

Для меня оно было ключевым, но включение его в Манифест движения наталкивалось на политико-психологические сомнения: словосочетание «национально-трудовой» было характерно для НТС и его программы, и можно было лишь гадать, окажется ли связь движения с Союзом на будущее тактически полезной или вредной для обеих сторон. Руководство НТС сидело в тюрьмах и лагерях Гестапо, и я принял на себя рискованное решение включить термин в проектный текст.

Слово «нация» обозначало всё население страны, оно объединяло все национальности России, но противостояло коммунистическому интернационализму. Это было приемлемо всем, как и трудовой критерий для положения человека в обществе.

Я считал очевидным, что проектный текст пункта надо давать полностью, но он был урезан путём изъятия трудового критерия. Я предложил восстановить полный текст, но Жиленков сказал, что это длинно и не стоит того, поскольку оставлено главное: государство и нация.

Тогда я перешёл ко Введению и предложил сократить его: изъять абзацы 3,4,5 о «плутократах» Англии и США и всё прочее, а просто после конца второго абзаца «Происходящая мировая война является смертельной борьбой противоположных политических систем» сразу начать абзац 6: «За что же борются в эту войну народы России?»

Жиленков ответил, что сказано о «плутократах», не о народах. Но я стал напирать на непомерную длину Введения, которая занимает половину документа, и тут меня поддержал профессор Ф.П. Богатырчук (врач, известный украинский шахматист), который тоже предложил сократить Введение. Тогда Жиленков сухим тоном, не допускающим возражений, произнес: «Это должно остаться!» Стало ясно, что всё согласовано и спорить нечего.

У меня было ещё одно соображение, которое я уже не стал излагать. В перечислении гражданских свобод мне всегда казалась идеальной лаконичная формулировка графа С.Ю. Витте в Манифесте 17 октября 1905 года. Это – четыре «С»: свобода совести, слова, собраний и союзов. Под свободой совести юриспруденция понимает свободу религии, вероисповеданий. Свобода слова могла включать в себя свободу печати и радиовещания; свобода собраний – демонстрации, манифестации. Свобода союзов – различные объединения, вплоть до политических.

«Четвёртая свобода» выпала уже в «Смоленском обращении», датированном 27 декабря 1942 года. Говорили, что немецкие друзья не советовали «дразнить гусей» намёком на многопартийность. В лекциях я пользовался «компромиссом»: говорил о свободе союзов «профессиональных, творческих, спортивных и других», но и это не одобрялось (даже без «других»).

Так или иначе, строка о свободах в пункте 11 Манифеста КОНР вышла не полной (без свободы союзов), да к тому же юридически малограмотной: Жиленков по примеру «Смоленского обращения» написал о «введении свободы религии, совести»; у меня было «совести (религии)». Надо было добиться дополнения, исправления, но я уже «спустил пар» и не стал «докучать начальству».

Кстати, в «Схеме» НТС, которой мы руководствовались при чтении лекций, наряду с некоторыми другими противоречиями этого сырого материала не всё было гладко со свободами. Говорилось о «свободе союзов, объединений», а также о «свободе политических убеждений». Но в то же время резко критиковалась многопартийность с её «разнузданной борьбой за власть, разрушающей государственный правопорядок и национальную солидарность».

Вообще, нам, солидаристам из НТС, не удалось тогда найти юридический механизм для оптимального сочетания свободы с государственной консолидацией. Это в значительной мере удалось Аденауэру, который ввёл в ФРГ процентную норму для количества полученных партиями на выборах голосов, которая обеспечивает участие их в управлении страной. Ныне это стало обычным для государственного строительства.

14 ноября 1944 года в Праге Комитет Освобождения Народов России был учреждён. Генерал Власов огласил текст Манифеста:

«Соотечественники! Братья и сёстры!

В час тяжёлых испытаний мы должны решить судьбу нашей Родины, наших народов, нашу собственную судьбу.

Человечество переживает эпоху величайших потрясений. Происходящая мировая война является смертельной борьбой противоположных политических систем.