Вторая мировая: иной взгляд. Историческая публицистика журнала «Посев»

Естественно, лучше всего свергнуть своего поработителя и не допустить иностранного порабощения. Но как это осуществить? Кто враг № 1, а кто – № 2? Отбить врага внешнего и повернуть на внутреннего? Или использовать обстановку для создания «третьей силы», способной при известных предпосылках перенять руководство страной и отстоять её интересы?

Я не верил в возможность раскрепощения родины после победы над внешним врагом; наоборот, ожидал тогда расширения зоны коммунистического рабства. Но я не верил и в победу Германии вообще и в порабощение ею России; особенно после вступления Америки в войну и окончательного провала немецкой высадки в Англию. Стало быть, оставалась идея «третьей силы».

Жизнь среди крестьян, работа на заводе, военная служба (близ дальневосточных лагерей для раскулаченных), университетская учёба, аспирантура и научно-исследовательская деятельность, участие в польском походе, в начале советско-германской войны лейтенантом (в тесном контакте с солдатской массой) убедили меня в том, что подавляющее большинство моих соотечественников жаждало смены режима, видело реальную возможность этого в неизбежной войне и даже готово было ради свободы примириться с территориальными потерями (суверенизацией союзных республик СССР).

В первый же год войны немцы продвинулись до Москвы, Тихвина, Ростова-на-Дону, взяли в плен 3,8 миллиона человек, а около миллиона просто пошло добровольцами в немецкую армию, считая её освободительной. Чтобы ни писали о войне в советских многотомных трудах – главная причина этих явлений в нежелании народа защищать антинародный режим.

Я попал в плен при разгроме нашей дивизии в Эстонии, потом отобран из лагерей как специалист (биохимик) для школы подготовки кадров Восточного министерства (по управлению оккупированными областями), которая оказалась «осиным гнездом» немецких русофилов-антигитлеровцев (из балтийских немцев), пригласивших в качестве преподавателей молодых русских эмигрантов, а это и были члены НТС. Там я вступил в Союз, изучил русскую философию, социологию, участвовал в разработке «Схемы национально-трудового строя» (проекта программы НТС, тогда «Национально-Трудового Союза»).

В марте 1943 года по каким-то связям группа в десять человек из новых членов НТС (я в их числе) во главе с генералом Ф.И. Трухиным была переведена в Школу пропагандистов Русской Освободительной Армии, в Дабендорф под Берлином.

Генерал Трухин вскоре стал начальником Школы, а старшими преподавателями, лекторами сразу были назначены Н.Г. Штифанов и я, остальные распределились по группам (взводам), где вели семинарские занятия. Не считая первых 20–25 часов, уделяемых общему ознакомлению с Германией, остальное время полуторамесячного курса посвящалось русской истории, критике коммунистической идеологии и большевицкого режима, анализу советской действительности в области экономики, социальной политики, культуры, международной и национальной политики, а всё завершалось «контурами новой России», то есть программными намётками. «Схема» НТС служила ориентиром, но и сама она подвергалась корректировке в свете полученных впечатлений. Пёстрая аудитория отражала широкий диапазон мнений.

Я сосредоточился на идеологической тематике, опираясь в критической части, между прочим, на те знания, которые получил как участник марксистско-ленинского семинара для аспирантов Академии наук при Институте философии АН, которым руководил академик М.Б. Митин. В позитивной части – на свежие сведения по русской философии, социологии, праву, которыми успел обогатиться в зарубежье с помощью новых друзей из НТС. Штифанов занялся, главным образом, анализом советской действительности, опираясь на личные профессиональные знания как инженер-экономист, и на некоторые книжные фонды Школы (он даже написал изданную Школой книгу «Правда о большевизме» под псевдонимом М. Першин).

Дабендорфская Школа стала идеологическим центром Власовского движения. Через её 15 курсов прошло приблизительно 4–5 тысяч человек – пропагандистов движения. О ней подробно можно узнать из книг: «Третья сила» Александра Казанцева, «Против Сталина и Гитлера» Вильфрида Штрик-Штрикфельдта, «Власов» Свена Стеенберга, «История Власовской армии» Йоахима Хоффманна, «Генерал Власов и Русское Освободительное Движение» Екатерины Андреевой.

Надежды на своевременную перемену немецкой восточной политики не оправдались, попытка антигитлеровски настроенных офицеров физически устранить «фюрера» кончилась неудачей и казнями, но всё же кое-что произошло в «русском вопросе»: с Власовым повидался Гиммлер (немецкий Берия), был создан Комитет Освобождения Народов России (КОНР), началось формирование первых дивизий Вооружённых Сил КОНР. Срочно требовалось оглашение политической декларации, и это я считал исторически важным.