Вторая мировая война. Ад на земле

Но каждая такая стычка, пусть даже победная, для британцев означала потерю времени и безвозвратные утраты. К декабрю, когда взвод Финукейна оказался в Клеве, из 35 человек в нем уцелело лишь 11. Когда их бригадир осматривал передовые позиции, ему доложили об убыли в стрелковых подразделениях, и он сказал со вздохом: «Вот о чем я все время твержу генералу. Пропорционально к общей численности потери выглядят не такими уж страшными, но все они приходятся на боевые части»²². Говорят, что Алан Брук как-то сожалел, что британские войска волею обстоятельств оказались на левом, а не на правом фланге армии Эйзенхауэра²³. Начальник британского генштаба полагал, что на юге армия Монтгомери действовала бы более эффективно, чем американцы. В этом вопросе он, несомненно, заблуждался. Его суждения свидетельствуют лишь о недоверии между американцами и англичанами, которое особенно ярко проявлялось в неприязненных генеральских разборах неудач и поражений союзника.

Интересно, что Сталин той зимой высоко оценил действия англо-американцев – лучше, чем когда-либо раньше, несмотря на то что между союзниками возникли трения из-за того, что русские отказались поддержать поляков в их злополучном Варшавском восстании. «Новым моментом за истекший год в войне против гитлеровской Германии, – говорил он на заседании Моссовета 6 ноября 1944 г., – нужно считать тот факт, что Красная армия вела свои операции в этом году против немецких войск не в одиночестве, как это имело место в предыдущие годы, а совместно с войсками наших союзников. Тегеранская конференция не прошла даром. Решение Тегеранской конференции о совместном ударе по Германии с запада, востока и юга стало осуществляться с поразительной точностью… Не может быть сомнения, что без организации второго фронта в Европе, приковавшего к себе до 75 дивизий немцев, наши войска не смогли бы в такой короткий срок сломить сопротивление немецких войск и вышибить их из пределов Советского Союза. Но также несомненно и то, что без мощных наступательных операций Красной армии летом этого года, приковавших к себе до 200 немецких дивизий, войска наших союзников не смогли бы так быстро расправиться с немецкими войсками и вышибить их из пределов средней Италии, Франции, Бельгии. Задача состоит в том, чтобы держать Германию и впредь в тисках между двумя фронтами»²⁴.

В декабре выпал снег, и армиям Эйзенхауэра пришлось привыкать к холоду, а затем, когда позволили погодные условия, продолжать наступление. Человеку невоенному трудно себе представить, каково жить зимой под открытым небом, неделя за неделей, месяц за месяцем. «Наша палатка и одежда промокли и наполовину задубели, – писал американский солдат Джордж Нил. – Я до того закоченел, что мне было уже почти наплевать, что со мной происходит». В его темном окопе «температура упала гораздо ниже нуля. Полужидкая слякоть на дне ячейки превратилась в камень. Мы просто лежали там в позах эмбрионов и проклинали все на свете… Мы с ребятами сходились на том, что невозможно себе представить более отчаявшихся, несчастных и унылых созданий, чем мы тогда»²⁵. Так чувствовали себя миллионы солдат по обе стороны фронта с октября 1944 г. по март 1945 г. На фронте не редкостью была «окопная стопа»[25], особенно в тех частях, где падал боевой дух и люди переставали следить за собой. Дизентерия считалась обычным явлением. Процесс опорожнения желудка и связанные с этим проблемы стали навязчивой мыслью для миллионов фронтовиков. В полевых условиях многие не добегали до отхожего места, а некоторые не успевали даже снять штаны перед дефекацией.

Воевать вообще ужасно, но воевать в обгаженной одежде ужасно вдвойне. У танковых экипажей имелась своя унизительная специфика. Немецкий механик-водитель пишет: «Сквозь смотровую щель мне часто приходилось видеть занятное зрелище, как бравые вояки, со спущенными до лодыжек штанами, цепляясь за башню мчащегося танка, изо всех сил тужатся, отчаянно надеясь совершить почти невозможное»²⁶. Пехотинец Ги Сайер во время отступления с Дона потерял контроль над кишечником и понемногу привык, как и остальные пассажиры их грузовика, трястись сквозь бесконечные снега в грязи собственных фекалий. Рядовой первого класса Дональд Шу страдал от той же напасти во время битвы за Арденны. Когда ему удавалось опорожниться в деревянный ящик из-под боеприпасов, «задница слишком болела, чтоб еще ее и подтирать, так что просто натягивал штаны и возвращался в свой окоп. Никто тебе не скажет, что ты воняешь, потому что все воняют»²⁷.

Роберт Котловиц в Эльзасе сидел, сжавшись в окопе, и вдруг его кишечник взорвался. Роберт отскочил в сторону, содрал с себя штаны и присел на корточки. «Господи Исусе! Убирайся на свое место!» – крикнул его приятель. Котловиц, занятый требованиями своего тела, лишь виновато взглянул на него.